Железный крест. Камилла Лэкберг

неизвестных корреспондентов поступают непосредственно в центр. И я понимаю Акселя – лучше не иметь дела с этим дерьмом.

      – Какое у вас сложилось впечатление? Я слышал краем уха, что он в юности был чуть не героем Сопротивления.

      – Очень элегантный и достойный господин. Настроение у него, конечно, подавленное. Легко понять. Мне показалось, он очень тяжело воспринял гибель брата. А тебе? – Паула повернулась к Мартину.

      – У меня такое же впечатление.

      – Думаю, придется встретиться с Акселем Франкелем еще раз. – Мельберг поглядел на Мартина и хмыкнул. – Как я понимаю, ты уже говорил с Педерсеном? Странно, что он не захотел поговорить со мной…

      Мартин прокашлялся.

      – Почему не захотел? Ты как раз в это время выгуливал собаку. Конечно, если бы ты был на месте, он бы в первую очередь сообщил тебе.

      – Вот оно что! Может, и так… И что он сказал?

      Мартин вкратце пересказал заключение судебных медиков.

      – Педерсен сначала позвонил Патрику, – засмеялся он под конец. – Тот, похоже, не особенно доволен своими успехами на семейном фронте. Патрик выудил у Педерсена все подробности вскрытия, а потом вообще увязался за нами, на место преступления ему захотелось. Я не удивлюсь, если он через пару дней появится здесь. Вместе с Майей и коляской.

      Анника улыбнулась.

      – Да, я вчера с ним говорила. Он сказал, что сразу трудно перестроиться. Вполне дипломатичное определение.

      – Еще бы не трудно! – Мельберг опять выразительно хмыкнул. – Все это идиотские выдумки. Взрослые мужики должны менять подгузники и готовить детское питание! По этой части раньше было лучше. Каждый занимался своим делом. Наше поколение делало то, для чего мы, мужики, и предназначены. А женщины возились с детьми.

      – Я бы с удовольствием менял подгузники, – тихо сказал Йоста, не поднимая головы.

      Стало тихо. Все вспомнили, что у Йосты недавно умерла жена. Когда-то она родила ему сына, но тот тоже умер, сразу после рождения. Больше детей у них не было.

      Нарушила молчание Анника.

      – А я думаю, это полезно. Мужики должны знать, что это за работа – возиться с детьми. Потяжелее любой другой. У меня, может, своих детей и нет, – тут настал черед Анники пригорюниться, – но у всех подруг дети, и уверяю вас, они не лежат на диване целыми днями и не жрут шоколадные конфеты. Патрику тоже полезно попробовать на своей шкуре.

      – Меня ты не убедишь, – сказал Мельберг и озабоченно воззрился на лежащую перед ним кипу бумаг. Стряхнул крошки и начал просматривать. – Ага… Это заключение Турбьёрна и его парней…

      – И девушек, – поправила Анника.

      Мельберг закатил глаза.

      – И девушек… Сойдешь ты когда-нибудь с этой феминистской баррикады? Будем заниматься следствием или обсуждать последнюю речь Гудрун Шуман?[4]

      Он покачал головой и помолчал немного, пытаясь поймать утраченную нить.

      – Да… в общем, заключение Турбьёрна и его сотрудников. Тоже можно определить двумя словами – никаких сюрпризов. Есть отпечатки

4

Гудрун Шуман – шведская политическая деятельница, основательница и лидер партии «Феминистская инициатива». Раньше была председательницей коммунистической партии.