Минута до полуночи. Дэвид Болдаччи

Пайн и Блюм и поспешил к их столику вместе с женщиной, медленно шедшей за ним.

      Блюм ему улыбнулась.

      – Привет, Сай, а где Роско?

      Он улыбнулся в ответ и приподнял шляпу.

      – Привет, Кэрол. Старина Роско остался снаружи, жует резиновую кость и выступает в качестве неофициального зазывалы. – Потом он повернулся к пришедшей вместе с ним женщине. – Это Агнес Ридли. – Он выжидательно посмотрел на Пайн. – Она помнит вашу семью, агент Пайн.

      Пайн бросила на женщину любопытный взгляд. Ей было сильно за семьдесят, сквозь редкие седые волосы проглядывала розовая кожа. Маленькая, пухлая, с добрым лицом, одета во фланелевую рубашку, потертые джинсы и неуклюжие ортопедические туфли белого цвета. В голубых глазах за стеклами очков в роговой оправе поблескивали оттенки серого.

      – Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Ридли, – предложила Пайн.

      – Мне бы не хотелось вам мешать, – извиняющимся голосом ответила Ридли.

      – Вы нам не помешаете. Пожалуйста, мы уже практически закончили.

      Они уселись за столик, и Пайн снова внимательно посмотрела на женщину.

      Ридли тоже не спускала с нее глаз, полных робкого удивления, словно она не могла поверить, что перед ней действительно Этли Пайн.

      – Наверное, вы меня не помните, – наконец, заговорила Ридли. – А я видела, как вы росли. Вы и ваша сестра были высокими.

      – Я пытаюсь вас вспомнить, но…

      – Ну, вы не называли меня тогда миссис Ридли, – сказала пожилая женщина. – Вы говорили «мисси Агги».

      В глазах Пайн появилось понимание.

      – Теперь я вспоминаю, – сказала она.

      – Как мило, – ответила довольная Ридли. – Мы жили в нескольких милях отсюда, но здесь, в округе Самтер. Я познакомилась с вашей матерью в церкви. У меня не было своих детей, поэтому я часто приходила посидеть с вами и вашей сестрой.

      Глаза Пайн широко раскрылись.

      – Со мной и Мерси?

      – Да, дорогая. И я хорошо знаю имя Этли. У меня была тетя с таким именем. Мы называли вас Ли. Но я не знала ни одного человека по имени Мерси.

      – Меня называли «Ли» до тех пор, пока я не отправилась в колледж.

      Лицо Ридли сморщилось.

      – Вы были удивительной парой, – сказала она. – Никогда не разлучались. И никто не мог отличить вас друг от друга.

      Блюм посмотрела на Пайн.

      – Однояйцевые близнецы, – сказала Блюм. – Я не знала. Ты никогда не говорила. – В ее голосе прозвучала легкая обида.

      – Я… никогда не могла спокойно об этом говорить. – Пайн помолчала, и выражение ее лица смягчилось. – У моей сестры вот здесь была крапинка, – продолжала она, прикоснувшись к щеке рядом с носом. – А у меня нет. Мерси говорила, что Бог ее поцеловал, потому что она появилась на свет первой, и поцелуй превратился в крапинку.

      – Звучит чудесно, – сказала Блюм.

      Пайн повернулась к Ридли.

      – Значит, вы помните моих родителей? – спросила она.

      Улыбка Ридли погасла.

      – Я знала и очень любила вашу