Карты судьбы. Наталья Валенидовна Колесова

склонив голову. Не спуская с него глаз, Эрни привела в порядок одежду. Сказала тихо:

      – Что же ты молчишь?

      Горец уловил в ее голосе мольбу и растерянность – уж не жалела ли она, что все ему рассказала? Дан поднял лицо, зная, что на нем ничего не отразится, сказал, тщательно и отчетливо выговаривая слова:

      – На месте твоего жениха я был бы рад, что ты осталась жива… Но у вас, жителей равнин, другие, странные обычаи…

      Ему показалось, Эрни хотела что-то сказать – но сдержалась. Дан поднялся.

      – Прости, девушка, за то, что я заставил тебя рассказать. Больше не буду пытаться узнать о тебе что-то, пока ты сама не захочешь… Утешать я не умею. Твое утешение сейчас в мести. А мое – в знании, что все проходит.

      Он шагнул было к выходу, но вдруг, круто развернувшись, опустился перед Эрни на одно колено. Девушка отшатнулась, но, перехватив ее испуганную руку, горец заговорил хрипло и умоляюще:

      – Не уходи, останься с нами – пока захочешь, пока позволят твои богини… Позволь мне заботиться о тебе, позволь быть рядом, беречь и защищать тебя!

      Эрни молчала. Опустив глаза, он продолжил:

      – Я не потревожу тебя ни взглядом, ни словом… Клянусь, эта была минута безумия, она больше не повторится. Прости меня.

      – Мне ли прощать… – сдавленно сказала она. – Мне ли, которая над собой не властна…

      И отвернула исказившееся лицо. Дан поцеловал ее узкое запястье и неслышно вышел.

      ***

      Не знаю, почему я все рассказала ему – не другу, не брату, не даже благородному Владетелю – чужаку, горцу, с суровыми и властными глазами воина. Никто не в силах понять до конца чужого горя, но я видела отблеск страдания на его холодноватом обычно лице.

      – …У вас, жителей равнин, – сказал он. А мне хотелось ответить, что мой жених – один из них. Но тогда Дан не сдержал бы любопытства, а я – желания узнать судьбу своего Князя Серебра.

      Дан почти всегда был рядом – в переходе, в бою. Я не хотела жалости, но нуждалась в поддержке и дружбе. Я получила и то и другое. И не только от Дана.

      Если отбросить воспоминания, можно сказать, что я была счастлива – несмотря на все тяготы войны, несмотря на кровь и смерть. Я могла мстить, рядом были друзья, и даже странная сила, которой наградили меня Богини, уже не мешала и не пугала. Казалось, я стала хозяйкой своей судьбы, своих сил, своих мыслей…

      ***

      – Брон!

      Резкий оклик был, точно удар хлыста. Головы горцев, как по команде, повернулись к Дану. Он сидел на коне, сузившимися глазами глядя на юношу. Не понимая, в чем его вина, Брон нехотя подошел к командиру. Упершись рукой в бедро, тот смотрел на него сверху. Неудержимый гнев – гнев, которому не было ни причины, ни названия – душил Дана.

      – Брон! – сказал он холодно. – Что это значит?

      – Что? Что, мой командир? Я только помог Эрни… Ты ведь сам говорил…

      – Я говорил! – нетерпеливо кивнул Дан. – Я говорил. Но ты слишком стараешься, парень. Ты слишком усерден.

      Глаза Брона метнулись в сторону. Дан концом плетки поднял его подбородок.

      – Посмотри на меня. Уж не влюбился ли ты?

      – Если