Голос. Сборник рассказов. Валерий Вячеславович Бодров

фонари. Потом вернулся домой, притихший, обуздавший злобу до поры до времени.

      А дома всё уже ужинали. Сын как всегда ничего не доел и отправился к своему компьютеру, а Маша наложила пельменей со сметаной отцу семейства и позвала за стол.

      Анатолий Иванович с опаской пошёл к кухне, и, свернув за угол коридора, увидел, что стекло на двери совершенно цело, а за ним горит приветливый тёплый свет плафона и голос жены второй раз зовёт его к столу.

      Он вошёл, потрогал рукой стекло, а вторую руку замотанную тряпицей прятал за спиной. «Когда стекло успели вставить?» – Буркнул он себе под нос вопрос. «Какое стекло Толь?» – переспросила Маша. Тут Анатолий Иванович решил не усугублять ситуацию и просто сел есть. «А что с рукой?» – Маша взяла его за перевязанную руку и стала разматывать тряпку. Анатолий хотел было отдёрнуть руку, но прикосновения жены успокоили его и он сказал виновато: «Порезался, в деревню ездил». Маша развернула остатки тряпки. «Где ж ты порезался? Совершенно целая рука. Ударился, наверное, просто, а в темноте подумал что порезался. На даче там сам чёрт ногу сломит». Анатолий Иванович смотрел, смотрел на свою целую руку, потом взял ложку этой рукой и начал класть пельмени в рот, макая их в горку сметаны на краю тарелки.

      Ночью Анатолий проснулся от того, что кто-то позвал его. И голос этот был настойчивый и странный. Шептал откуда-то из коридора, то громче, то тише: «Перепрятать штык надо, найдут ведь и всё дело сорвётся. Перепрятать нужно!» Он сунул ноги в ночевавшие возле кровати тапки и крадучись направился на голос. Но тапки сильно шаркали по немытому давно полу, хрустели соринками песка, шуршали подошвой о бугристый линолеум. Тогда он снял тапки, взял их в руки и на цыпочках двинулся дальше. Голос явно исходил из зеркала, висевшего в прихожей. Он подошёл к нему, и амальгама засветилось изнутри красноватым, в этом облаке появилось лицо «Козыря» и прошептало достаточно отчётливо: «Перепрятать нужно, паря, ты чё! Всё дело завалишь!» Тогда Толик прокрался к вешалке, и в кармане шубы нащупал завёрнутый в тряпку штык, вынул его, и так же тихо, на цыпочках, двинулся в туалет с тапками и штыком в руках. Там за сливным бачком и схоронил орудие, привезённое из деревни.

      На обратном пути хотел припугнуть «Козыря», который так бесцеремонно влез в его зеркало, но тут в прихожей зажегся свет и он увидел своё сгорбленное отражение в зеркале в одних трусах и с тапками в руке. Маша смотрела на него из проёма двери спальни и сказала с язвительным смешком: «Чё это ты тут шаришься по ночам? Тапки что-ли потерял?»

      Субботнее утро было похмельным и суровым в своём желании напиться как можно больше воды. От этой бестолковой жидкости у Анатолия Ивановича только распирало живот. Тогда он тайком, пока все спят, накапал себе сто грамм из припрятанной за холодильником бутылки и сразу приобрёл ясность мысли. Жизнь уже не казалась такой мрачной и вчерашнее приключение было больше похоже на бесконечный дурной сон. Он с удовольствием начал готовить завтрак, а пока готовил,