Пространство свободы. Литературный дневник. Татьяна Юрьевна Ирмияева

этом забывает, что на сторонний взгляд и он точно такой же. Вот здесь и стоит задуматься над тем, а что за личность изображена в романе? Неужели автор взялся за перо только для того, чтобы выставить людей ничтожествами? И приглядевшись, начинаешь понимать, что Селин создает портрет современника. Кричащего о своей невиновности, непричастности, обвиняющего всех вокруг, оплевывающего и проклинающего тех, кто «погубил» его жизнь, кто преследует его. В итоге перед нами портрет целого поколения, лейтмотивом которого является утверждение: да, мы совершили немало преступлений, но ответственности за них нести не можем, поскольку была такая сила (нацизм, фашизм), которая нас заставляла, а сами по себе (о, дайте нам свободу поступать в соответствии с нашей доброй волей!) мы совершенно безобидны, слабы, мы никому не можем навредить! А как мы любим животных, как опекаем бездомных кошек и собак!..

      По воспоминаниям современников, Луи-Фердинанд Селин производил впечатление мизантропа. Но, судя по его роману, он был весельчаком: кому еще придет в голову такая тонкая насмешка над «безобиднейшим» существом – человеком XX века, который «совершенно не при чем» во времена жесточайших режимов и войн?

20 октября 1998 г.

      Кобо Абэ

      Этот японский писатель начинал как поэт, затем перешел на прозу, имевшую большой успех, а в конце жизни обратился к драматургии. Кобо Абэ отличался удивительной плодовитостью и «ровностью таланта». Его произведения переводились в СССР, видимо, не последнюю роль в этом сыграло то обстоятельство, что Кобо Абэ состоял в коммунистической партии Японии, из которой он, правда, вышел, и стал диссидентом после известных событий в Венгрии.

      Романы Кобо Абэ – об «абсурде», хотя, к слову сказать, у Н. В. Гоголя обращение носа в генерала-чиновника почему-то расценивается как юмор. Романы «Женщина в песках» и «Чужое лицо» посвящены одиночеству. Для главных героев путь к людям потерян, а вернуться нельзя, поскольку «единственность» этих героев отнюдь не социальная, а вполне метафизическая: «Теперь я всегда успею это сделать, зачем же торопиться», – рассуждает попавший в песчаную западню ученый, а другой совершает преступление, чтобы навсегда остаться в своем одиночестве. При этом для критиков Кобо Абэ не «индивидуалист с сумеречным сознанием», а живописатель «ужаса буржуазных общественных отношений». Романы статичны, что обусловлено общим свойством идей застревать в каких-то точках человеческого существования, и выдержаны как будто в черно-белых тонах. Если у Л.-Ф. Селина отсутствие развития внутреннего мира у главного героя искупается бурным потоком живой речи, то у Кобо Абэ нет даже попытки преодолеть эту странность. Хотя герои романов Кобо Абэ также заняты решением глобальной проблемы XX века: как уйти от ответственности за происходящее? Как «уйти из жизни», но так, чтобы продолжать наслаждаться ею? Как получить свободу рук и при этом ни