Грани выбора. Сила характера против силы обстоятельств. Николай Борисов-Линда

но уже во сне.

      И в полусне мне было тревожно, неуютно. Привиделось, что крыша вагона бесшумно отделилась вместе со стенами и люди полетели в черную бездну звездного неба, беззвучно крича, размахивая руками, хватаясь друг за друга. Меня самого невидимая волна подхватила, как пушинку, но я в отчаянии уцепился за какую-то ручку и держался, держался из последних сил. Крик вдруг превратился в испуганный шепот, стал явью и вернул меня в вагон, в его желтый полумрак.

      – Не надо… Я про-шу, не надо! Ой… ой, – сдавленный негромкий возглас, непонятная возня отогнали сон. Я прислушался.

      – Тихо, дуреха, чего боишься? Побалуемся немного… тихо… ти-хо, – хриплый мужской голос напирал, задыхался от возбуждения.

      – Ну-у, нет же… нет. Прошу вас, прошу, не надо… не надо… Ой, мама, пус… ти… ии…

      Неведомая сила будто подбросила меня. Я сел на постели, надел очки и, шаркая тапочками, пошёл к первому купе, занятому проводниками. Здесь шла борьба.

      Три парня в трусах разложили на нижней полке молодую женщину. Один лежал поперек её груди. Другой заломил ей руки за голову и не давал кричать, а третий стаскивал джинсовые шорты.

      – Мужики, вы что? Вконец оскотинели? – сказал я и не узнал своего голоса.

      – Ты-ы, ша, сука очкастая. Жить надоело? – снимавший шорты повернулся, оторопело уставился на меня. – А ну, греби отсюда, пока из вагона не выбросили… Только пикни, чмо, враз заколбасю.– Он неуловимым движением смахнул со стола, заставленного бутылками, большой складной нож и, блеснув лезвием, двинулся на меня. Двое тоже бросили женщину. Один зло зашипел: – Веня, не пускай его в вагон, в тамбуре мочить будем.

      – Ой, мамочка, – женщина, подхватив шорты, метнулась в темноту вагона.

      Я пятился к тамбуру. Страх сковал руки и ноги. Чёрное чувство обреченности, казалось, вытеснило из сердца жизнь. В голове стучало: «Что делать? Как быть?»

      – Мужики! Э! Э! Не дурите, не берите греха на душу. – Я отходил, приняв замысловатую стойку каратиста, чем, по-видимому, ввел нападавших в заблуждение. Допятившись до титана с водой, остановился. Мелькнула мысль – дальше нельзя, там забьют насмерть.

      Вдруг сзади что-то звякнуло, и последнее, что увидел в желтом мраке вагона, – вскинутые вверх руки Вени…

      Невыносимая головная боль, ядовитый запах нашатыря насильно вытолкнули меня из глубокой темной ямы забытья. В вагоне ярко горел свет, по проходу сновали люди, а я лежал на своей полке, укрытый по грудь серо-белой простыней.

      – Ну, братан, ты даешь. Добрый час в отрубоне. – Сергей улыбался. Я тупо смотрел вокруг, не в силах понять, то ли приснился чумовой сон, то ли и в самом деле что-то произошло.

      – Сергей, братан… что-то у меня с головой. – Я дотронулся до затылка и обнаружил на макушке огромную, болезненную шишку.

      – Ещё бы, о твой героический котелок, Вася, бутылку разбили. Ты вот ей спасибо скажи. – Он показал на молодую женщину, что сидела напротив, с раздавленной