Грани выбора. Сила характера против силы обстоятельств. Николай Борисов-Линда

Я ему: «Ты чего скалишься?» А он как затянет во все горло: «Ой, летилы дыки гусы…» Я ему: «Тихо, а то духи на голос с огнемета шмальнут…» А он, знай, поет.

      Слышу, чеченские голоса приближаются, прямо к нам идут.

      «Тихо, – говорю, – Степа, – не шуми. Не на берегу Буга лежим». – А он: «Сдавайся, Сергуня, это за мной идут. Мы снайпершу прикрывали. Я, – говорит, – здесь добровольцем шестой месяц с вами, москалями, воюю».

      Мне его слова – что обухом по лбу. Вижу, он пистолет достал и по-чеченски пароль кричит. Я будто вынырнул из темной реки и прозрел. Врезал ему в челюсть без размаха, потом, повалив, схватил за горло: «Ты, что, Степа, совсем ополоумел?! Цибули обожрался? Мало я тебя в детстве лупил? Парасолька хренова!» А он словно не слышит, пистолетом тычет мне в грудь и чеченцев зовет.

      – Ах, ты, мазеповское отродье! Убью гада! – кричу. Валяемся по полу, боремся, и вдруг он изловчился и влепил в меня две пули, да Господь меня уберег. Одна ребра поцарапала, а другая в «лифчик» с рожками попала. Тогда я всадил ему нож… снизу вверх, как учили… На моих руках умирал дружок мой Степа.

      Сергей замолк. И я молчал, пораженный его рассказом… Не знал, что сказать, что сделать.

      – Видишь, Василий, какая история вышла. Во время отпуска ездил к его матери, но подойти так и не посмел. На могиле Степы был. Потолковал с ним. Сказал все, что тогда не успел. Объяснил, что не прав он, что братья мы… что нельзя нам меж собой так… Выпил, за упокой души, свечку в церкви поставил, а на душе всё равно гадостно… – Я увидел, что в глазах Сергея заблестело, но, может быть, мне показалось. Он снял берет, разгладил его…

      – Когда чеченцы окружили дом, я гранату бросил, а сам в окно, да зацепился за что-то. Взрывной волной выбросило меня и немного контузило. Дом мы взяли, только нам передали приказ отойти. Вот так…

      Поезд замедлил ход.

      – Прощай, – Гладышев встал, пожал мне руку. – Не провожай. Не надо.

      – Прощай… – Мне хотелось сказать ему нечто значительное, важное. Но я не знал, что для него сейчас важное. – Брат, не дай себя убить. Живи долго.

      Он махнул рукой, круто повернулся и ушёл, не обернувшись ни разу.

      Я смотрел ему вслед и чувствовал, что встреча эта что-то изменила во мне, только я ещё не понимал что… Сергей пошел на войну, в другой мир. Мир без правил и жалости, сотворенный врагами России.

      А я смотрел ему вслед и мысленно осенял крестным знамением, прося Господа Бога о милости к нему, к русскому, российскому воину Сергею Гладышеву.

      ПРИЦЕЛ

      Александр подъезжал к дому, когда телефон встрепенулся вибрацией, сообщая, что пришла эсэмэска. Он мельком глянул на экран и замер от неожиданности. На экране светилось слово «СЫН».

      Подъехав к воротам, он лихорадочно нажал на пульт открытия. И пока половинки ворот медленно разъезжались в разные стороны, он впился взглядом в экран телефона.

      «Папа, прилетаю завтра. Кирилл».

      Заехав во двор, остановился, заглушил