Лужок Черного Лебедя. Дэвид Митчелл

отскочил назад, через тропу, и плюхнулся на задницу.

      Ворота взвизгнули, но, хвала Господу, не открылись.

      Два – нет, три – добермана пихались и таранили ворота, стоя на задних лапах и лая как безумные. Даже когда я встал, они были одного роста со мной. Надо было бежать, пока можно, но собаки были прямо-таки саблезубые, с оголтелыми от бешенства глазами, ветчинными языками, и у каждой – стальная цепь вокруг шеи. Внутри замшевых шкур, будто смазанных черным гуталином по бурому, прятались не только собачьи тела, но еще и нечто, которое хочет убивать.

      Я боялся, но не мог оторвать взгляд от собак.

      Тут меня больно ткнули в то место, где у человека невидимый снаружи хвостик:

      – Ты что это дразнишь моих ребят?

      Я молниеносно обернулся. У человека была корявая верхняя губа, а волосы – цвета сажи с белой прядью, словно он зачесал в волосы птичьего дерьма. В руке он держал трость, такую толстую, что она проломила бы и череп.

      – Да, дразнишь моих ребят!

      Я сглотнул. На верховой тропе царят иные законы, не такие, как на главных дорогах.

      – Я такого не терплю.

      Он кинул взгляд на доберманов.

      – Заткнитесь!

      Собаки замолчали и перестали наскакивать на ворота.

      – А ты, видать, смелый больно, дразнишь моих ребят через забор!

      – Они… очень славные собачки.

      – Ах вот как? Да я только кивну, и они из тебя фарш сделают. Тогда небось уже не будешь называть их славными собачками?

      – Надо полагать, что нет.

      – Надо полагать, что нет. Ты из этих навороченных новых домов, а?

      Я кивнул.

      – Я так и знал. Местные больше уважают моих ребят, чем всякие там городские. Вы сюда претесь, шатаетесь кругом, оставляете ворота открытыми, ставите свои игрушечные дворцы на земле, где мы работали спокон веку! Аж блевать тянет. Только посмотреть на тебя.

      – Я не хотел сделать ничего плохого. Честно.

      Он покрутил палкой в воздухе.

      – Давай вали отсюда.

      Я пошел прочь – быстро, и оглянулся через плечо только один раз.

      Человек пристально смотрел мне вслед.

      «Быстрее, – предостерег Нерожденный Близнец. – Бегом!»

      Я замер, глядя, как человек открывает ворота. Он помахал мне рукой – почти дружелюбно.

      – ВЗЯТЬ ЕГО, РЕБЯТА!

      Три черных добермана понеслись прямо на меня.

      Я помчался со всех ног, но знал, что тринадцатилетнему мальчику не убежать от трех оскалившихся доберманов. Ноги пробарабанили по дерну, я перелетел через копну, удар об землю вышиб из меня дух, и где-то сбоку мелькнул бархатный круп в прыжке. Я завизжал, как девчонка, и сжался в комок в ожидании клыков, которые вопьются мне в бок и в лодыжки и будут терзать и рвать и мусолить, мотая головой, и оторвут мне яйца и побегут прочь с моими яйцами в зубах, и печенкой, и почками, и сердцем.

* * *

      Где-то очень близко закуковала кукушка. Но ведь уже прошло не меньше минуты?

      Я открыл глаза и поднял голову.

      Ни