Соседи и родня Оттавии Малевольти. Галина Ивановна Губайдуллина

в Бенгальский залив то ли на Андаманские острова, то ли на Никобарские. Юноша повесил голову. Отец был суровым, но в то же время очень дорогим человеком.

      –Я читал переводы французского аббата Ренодо, где говорится, как двое арабских путешественников побывали на тех островах. Они описывали жителей: чёрный цвет кожи, кучерявые волосы. Ели дикари сырое человеческое мясо,– вспоминал с тревогой упоминая о тех местах Орин.

      –Белые люди хорошо вооружены, их не так просто съесть,– успокаивал молодого хозяина слуга,– Мистер Остин Филдинг разделил состояние между Вами и Наядой. Львиная доля состояния, конечно, оставлена Вам. И дом в Милфорд-Хейвене числится за Вашей Милостью.

      –Я напишу сестре, чтоб не тратилась на покупку собственного дома, я ведь большей частью буду в плаваньях. А она так любит наш город…Ей будет скучно сидеть в горах и смотреть на стада овец.

      –Как бы Вам позже не пожалеть об этом решении…

      –Брось, Руперт. Вместе веселее.

      –Осмелюсь сказать: у Вашей сестры сильно испортился характер.

      –Ерунда. Я повторюсь: моряки на суше бывают редко.

      Орину Филдингу пришлось ни раз краснеть за племянника, который хоть и был смышленый не по годам, но мог дерзить офицеру или отказаться от выполнения приказа, что у военных приравнивалось к преступлению. Вместо опёки Джозеф Сэндлер частенько получал родственный подзатыльник от дяди, которого оскорбляла такая манера поведения малявки.

      Зато солдатская муштра подействовала благоприятно для здоровья. Бег и тренировки закаляли юное тело. Новый друг Зэфа, такой же курсант, заваривал ему траву, привезённую его отцом из далёких колоний в Индии, эти отвары быстро вылечили и укрепили желудок.

      Беула прохаживалась по комнатушке садовника, посасывая длинный мундштук. Табачный дым мелкими клубами струился из сигареты.

      Спенсер обвиняла Бернхарда:

      –Ты приходишь ко мне, как к жене, из чувства долга.

      –Да, я привык к тебе,– не отпирался Берни, развалившись на диване,– Да, наши встречи стали тусклы.

      Женщина продолжала тираду:

      –Я не могу так больше. Это мелко и паршиво встречаться вот так наспех, за спиной у твоей жены и моей сестры, прячась от всех людей.

      –Что плохого в том, что у нас есть тайна?

      –Я не буду больше ждать тебя.

      –Скажи проще: я тебя разлюбила.

      –Да, Бернхард, я тебя уже не люблю. Нельзя любить призрак.

      –Можно. Супружеская любовь остывает ещё быстрее.

      –Ты, как всегда, прав.

      –Может, повременим со встречами месяца три-четыре?

      –Нет, Бернхард, ты больше не войдёшь в мой дом. У меня появилось отвращение к тебе.

      –Как скажешь, я тоже устал от тебя. Странно, однако, тебя жалит совесть, выгораживая себя, сосредотачиваясь на моём образе. Но что мы будем делать с Фрэдди?

      –Ты беспокоишься о нём, зная, что у меня денег гораздо больше?

      –Дело не в деньгах. Ребёнку нужно общение с близкими.

      –Но разве я запрещаю тебе видеться с сыном?

      –Значит,