Отрок московский. Владислав Русанов

[65], Молчан. Неси нам bor… вино! Самого лучшего. А к нему porkolt[66].

      – А… это… Чего, господин?

      – Глупый parasz… Как это правильно сказать? Pecsenye… Мясо…

      – Так пост же, господин. Филиппов пост[67]…

      – Пост? А… Ну да, пост… И что с того?

      – Так сухоядение нонче. А ты, господин, мяса просишь…

      – А тем, кто в пути, Церковь дозволяет не поститься, – вмешалась Василиса. – Или ты не знал, Молчан?

      Витебчанин задумался на миг, а после развел руками:

      – Так-то оно так, да нет мяса, не держу до Рождества.

      – А вино? – насторожился Андраш.

      – Вино есть. И пиво есть. Только…

      – Что только?

      – Так это… Пост.

      Никита едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в полный голос. Он сам был неприхотлив в еде. Живя с Гораздом, привык поститься едва ли не каждый день. Мясо они видели очень редко. Молоко, творог, грибы, орехи, ягоды… И ничего. Хватало для каждодневных упражнений в боевом искусстве. Улан, отвернувшись, рассматривал гостей, сидящих за столами. Его вера постов не признавала. Монголы и так всю жизнь в дороге – не пожируешь.

      – Вот, опять за свое! Я сегодня с жизнью прощался. Мне вина выпить kellene… надо. – Андраш начал багроветь. Еще чуть-чуть – и разразится криком, а то и в ухо может засветить несговорчивому корчемнику.

      «Ну зачем нам еще заботы со стражей? – подумал Никита. – Нужно как-то выкручиваться…»

      – Почтенный Андраш, – проговорил парень. – А может, мы яичницей обойдемся?

      – Пятница сегодня… – снова забубнил Молчан, но уже без былой убежденности. – Сухоядение…

      – А мы путешественники! – прихлопнула ладонью по столу Василиса. – Мяса не просим, хоть яичницы принеси!

      – Igen! Jásrántotta!!![68] – обрадовался мадьярский купец. – Тащи, parasz! И много! Sok! Быстро тащи.

      Он звякнул по столу серебряной монетой. Подумал и добавил еще одну:

      – И вина неси…

      Молчан повздыхал-повздыхал и отправился выполнять распоряжение. А что поделать? Каким бы ты набожным ни был, как бы ни придерживался постов, а терять богатого и влиятельного гостя никому не хочется.

      – А что, почтенный Андраш, – вкрадчиво проговорила Василиса. – Король ваш, Карл Роберт, укрепился ли на престоле?

      – Карл Роберт? – нахмурился мадьяр. – Этот мальчишка? Tej… молоко на губах не обсохло, а туда же, в короли… – Он сдержанно, но с чувством стукнул кулаком по столешнице. – Неаполитанцев нам не хватало на… trón…

      – На престоле?

      – Да, на престоле. Уж на что Вацлав Пржемыслович никчемным королем был…

      Андраш задумался, сжимая и разжимая кулак. Брови его при этом шевелились, как две мохнатые гусеницы.

      – А ведь это он, Карл! – вдруг воскликнул купец.

      – Что? – удивилась Василиса.

      – Карл этого rabló подкупил! Чтобы на меня напал! Допросить его надо!

      – Карла? – сделала глупое лицо смолянка.

      – Что ты, hоlgy Василиса! Rabló. Разбойника, то есть… Дьёрдь!

      Пока подбежавший

66

Гуляш (венг.).

67

Рождественский пост называется Филипповым, поскольку начинается после 27 ноября – дня памяти апостола Филиппа.

68

Да! Яичница!!! (Венг.)