Полудочка. Виктор Улин

Ганцев пришел в себя и тоже усмехнулся.

      – Он не имеет в виду ничего плохого, просто ловит все, что движется.

      Облизав лапу, кот принялся умываться, отмечая приход гостя.

      – Он все видит, все знает, все понимает, но никому не расскажет, – пообещала Ксенька.

      – Хотелось бы надеяться. Если расскажет, твоя мама и тетя Рита разорвут нас в клочки.

      – Не расскажет, я ему доверяю.

      Ксенька тоже повернулась, закинула на него длинную ногу, положила руку ему на грудь.

      Перед глазами у Ганцева находился привычный интерьер большой комнаты, которая Войтовичам служила и супружеской спальней и гостиной и столовой, когда принималось больше гостей, чем пара друзей.

      В одном углу стоял большой жидкокристаллический телевизор, под ним желто горело время на пишущем DVD-плеере, ниже на полке валялся ворох дисков – и лицензионных в красивых боксах и простых самописанных.

      Вдоль длинной стены вытянулась мебельная «стенка» – черная, с модно изломанным фасадом. За стеклами и в открытых нишах пестрели книги, блестели безделушки. Самое почетное место занимал черный ламповый ресивер «Магнат», который Ганцев заказал Войтовичу через свою фирму по смешной для такого аппарата цене. Впрочем, и ту цену Виктор не озвучил Элле: наврал что-то насчет стоковой распродажи. Войтович-старшая, как всякая женщина, в технике не разбиралась и мужу поверила. Колонки, которые Виктор где-то раздобыл сам, до уровня девайса не дотягивали, были небольшими и чернели сверху по краям.

      Дальше, у короткой стены, притулилось нечто среднее между очень маленьким письменным столом и очень большой тумбочкой. Виктор сейчас менеджерствовал в водоснабжающей организации, кое-что делал дома на ноутбуке.

      На подоконнике стояли цветы, на стенах висели картинки – такие же убогие, как и на кухне.

      Все было донельзя привычным.

      Привычным был и диван.

      Тысячу тысяч раз, оставив женщин на кухне, Ганцев сидел тут с Виктором перед телевизором, держал в одной руке стопку с водкой, а второй гладил кота, мягко урчащего на коленях.

      Квартира Войтовичей была для него почти своей. Очень многое здесь носило след его руки. Кроме кухонной плиты и культового ресивера, без Ганцева не обошлась бы и Ксенькина комната. Трехсекционный платяной шкаф, где хранились носильные вещи всей семьи, из-за нехватки места стоял именно там. Габаритами и цветом – таким же черным, как и стенка в гостиной – он напоминал гробницу фараона, они с Виктором собирали его целый день. Да и новый линолеум в передней, по которому звучно шагал серый Лапсик, недавно привезли Войтовичу на «Газели», принадлежащей Ганцевской фирме.

      Но сейчас эта знакомая, милая домашняя обстановка казалась зловещей, потому что тут только что совершилось нехорошее дело.

      – Дядя Слава, вы есть хотите? – спросила Ксенька, приподнявшись на локте.

      – Да нет, пожалуй, – отказался он. – Время обеда еще не пришло.

      – А как насчет кофе?

      – Кофе можно. Пойдем, выпьем.

      – Лежите, я принесу.

      – Кофе в постель мне еще никто не подавал, – он усмехнулся. –