Русалка. Андрей Хорошавин

руки подрагивали. В глазах испуг.

      – Что это такое было, Егор Игнатьевич?

      – Русалка на мостки входила. Видать услыхала, як мы в камышах шарим.

      – И что?

      – Люди говорят, что это Настя утопленница. Ея силком за мельника отдали. А тот ея за измену вожжами. А она в реку. А ныне вот и ходит, ищет.

      – Кого ищет?

      – Ну, обидчицу свою.

      – Обидчицу?

      – У ея в услужении девка была, Агафья. Настя ей открылась, значит, а та к мельнику. Изменщица, значит. Вот ныне Настя ея и ищет. А ещё гутарють, это Настя девок молодых изводит, ну что б, значит, краше ея никто не был.

      – Странно всё это, Егор Игнатович.

      – Идём ночевать, ваше благородие. Тьма на дворе.

      Утомлённый событиями Холмогоров долго не мог уснуть. А когда уснул, то увидел странный сон.

      Будто он снова стоит на дороге у реки, но только один. Кругом туман и тишина. Ему нужно осмотреть мостки.

      Но не успел он сделать и двух шагов, как услыхал всплеск, потом другой, будто кто-то ступал по воде. Потом босые ноги застучали по настилу. Кто-то быстро пошёл по мосткам к дороге. Вот уже зашуршал песок. Всё ближе и явственней. За спиной Холмогорова вспорхнула птица, закричала. Он оглянулся – кругом туман. И тут он почувствовал, как холодом обдало щёку. Холмогоров повернул голову и обмер. В трёх шагах от него в тумане четко обозначился силуэт женской фигуры. Женщина была без одежды. Её бледная с синеватым отливом кожа вся покрыта серебристыми каплями – будто бисер по ситцу разбросали. По светлым длинным до пят волосам стекает вода. Она смотрит на Холмогорова большими, полными слёз глазами и молчит. Глаза жёлтые и страшные, и слёзы текут по щекам. Но вот мёртвые посиневшие губы шевельнулись, и послышался шёпот:

      – Помоги-и мне-е.

      Шёпот эхом наполнил слух. Холмогорову хотелось бежать, но ноги будто окаменели и не слушались. Она сделала шаг и протянула руку, поднося ладонь к его лицу. На ладони, размером с горошину, тускло сверкал голубой стеклянный шарик с отверстием насквозь. Нервы у Холмогорова не выдержали, он медленно развернулся и, не оглядываясь, бросился бежать. Но всё происходило очень медленно, ноги не слушались. Он почувствовал, как на плечо легла рука, и кто-то издали позвал его по имени.

      4

      – Андрей Степанович, утро на дворе. Петухи глотки порвали.

      Холмогоров открыл глаза. Перед ним, из растаявшего ночного тумана проступило лицо урядника Хорошавина. Мгновенно всё наполнилось звуками и запахами. Комнату, в которой проснулся Холмогоров, заливало солнце. С улицы долетал птичий щебет. Где-то лаяли собаки, кудахтали куры и мычали коровы. Под ветром шумела листва. Пахло хлебом.

      Холмогоров осмотрелся. К кровати, на которой он лежал, придвинут стул. На стуле аккуратно сложенные лежали его мундир и брюки. Поверх – пояс с кобурой и шашкой. На них фуражка. Чистая и выглаженная сорочка накинута на спинку стула. Сапоги, начищенные до блеска, стоят рядом.

      Холмогоров вновь обвёл комнату тревожным взглядом:

      – Где