Серые земли Эдема. Евгений Владимирович Кривенко

что мы подошли к языку ледника.

      Симон деловито протянул мне альпинистские кошки, дальше предстояло карабкаться по льду.

      Грязный лед подтаял, по нему стекали ручейки. Днем они, наверное, превращались в бурные потоки. Ледяной склон был не особенно крут, и зубья кошек легко входили в ноздреватую поверхность, но подъем на высоту в несколько десятков этажей оставил меня совсем без сил.

      Наверху я увидел обширную белесую поверхность. Симон уже пересекал ее, но у темной трещины остановился, поджидая меня.

      – Мы почти пришли, – сказал он. Дыхание его было совершенно ровным.

      Еще несколько десятков метров, и впереди показался каменистый склон. Я взобрался на четвереньках, волоча ледоруб, и упал лицом в откуда-то взявшуюся густую траву.

      Очнулся от тепла на спине и сразу почувствовал боль во всем теле, словно меня во второй раз избили. Перед глазами покачивались крупные желтые цветы, которые почему-то не пахли. Я со стоном перевернулся на бок и увидел, что солнце стоит высоко в небе, а я лежу на заросшей альпийскими цветами террасе над грязно-белой поверхностью ледника.

      На фоне живописной картины появились грязные гамаши, так что я нехотя перевел взгляд выше.

      Симон изучающее рассматривал меня, и вид у него был недокормленный, но решительный: смуглое лицо, черные усы и бородка, ввалившиеся глаза. А я-то думал, что все монахи толстые.

      – Надо идти? – вяло поинтересовался я.

      – Пока нет. – Симон присел на корточки и указал пальцем на соседний хребет. На нем блестели ледяные полосы, а выше будто ползла черная муха.

      – Вертолет, – пояснил Симон. – Ищут, куда высадить засаду.

      Я испугался:

      – А вдруг полетит в нашу сторону?

      – Возможно, – так же равнодушно сказал Симон.

      Вертолет покружил и скрылся за гребнем.

      – А теперь быстрее! – прошипел Симон, вздергивая меня на ноги. – Надо укрыться и переждать, пока не улетит к другим перевалам. Ледник замаскирует тепловой след, но у них есть фотоэлектронные датчики движения. И, конечно, бинокли.

      Я вяло удивился эрудиции монаха – с чего это он изучал технику для слежения? – но встал и поплелся за Симоном.

      Под скалами проходила еле заметная тропка, и лежали большие валуны, под бок одного мы и забрались. Что-то меня обеспокоило…

      – А почему тропа мало хожена? – наконец сообразил я. – По ней ведь много туристских групп должно проходить к перевалу.

      Симон глянул на меня, и в глубоко посаженных глазах мелькнул зеленый огонек.

      – Этот перевал… посещается редко, – наконец сказал он.

      – А мы пройдем? – встревожился я. Читал описания сложных перевалов, без специального альпинистского снаряжения там делать нечего.

      Странный монах медлил с ответом, а потом вдруг повернул голову.

      Вибрирующий гул наполнил ущелье. Темная туша вертолета с обманчивой легкостью выплыла из-за гребня и повисла над грязной поверхностью