Дорогами илархов. Книга вторая. Персидский поход. Сергей Анатольевич Шаповалов

ничего не ответила.

      Они остановились возле большого шатра, вход в который охранял недремлющий страж. Он поклонился Томирис, пропуская ее.

      – Госпожа Барсина, разреши войти, – спросила она.

      – Входи, – ответил тихий мягкий голос. – Только не шуми. Дети спят.

      – Я не одна. Со мной брат, – предупредила Томирис. – Позволишь ему узреть тебя?

      – Пусть и он войдет.

      Исмен окунулся в уютный полумрак. Чуть теплился огонек масляной лампадки. Приятно пахло ароматным маслом и свежим хлебом. На ковре сидела женщина. Голову ее укрывала тяжелая головная накидка. Исмен едва мог разглядеть красивое лицо со строгими тонкими чертами.

      – Здоровья и силы тебе, юный воин, – первой поприветствовала она его.

      – Пусть охраняет тебя Ахура Мазда, – ответил Исмен.

      – Садись, воин, и ты садись, красавица. Я вас сейчас накормлю.

      – Мы только что с пира, – оправдывалась Томирис.

      – Да что вы там ели, – всплеснула она руками. – Что могут приготовить армейские повара? Полусырое мясо, да подгнившие фрукты. Я вас угощу творогом с медом и лепешками, замешанными на молоке.

      – Твои слуги вернулись? – поинтересовалась Томирис.

      – Только служанка, что присматривает за детьми. Остальные, наверное, удрали вместе с армией. Да еще евнух старый. Его вы у входа встретили.

      – А где служанка? – Томирис поглядела по сторонам.

      – Спит вместе с детьми, – кивнула Барсина на дальний угол шатра, где в груде подушек угадывались человеческие тела и слышалось ровное посапывание. – Она, бедняжка, так перепугалась, завидев македонян, что еле успокоилась. Чуть дар речи не потеряла.

      Пока Исмен и Томирис с удовольствием уплетали сладкий творог, женщина смотрела на них ласково, по-матерински, качала головой и вздыхала:

      – Что же это с миром творится? Дети воюют наравне со взрослыми. Как Ахура Мазда допускает такое?

      Когда серебряные тарелки опустели, женщина налила им из тонкого керамического кувшина по кружке молока.

      – Расскажите о Галикарнасе, – попросила она. – Как вы сражались под предводительством моего супруга Мемнона.

      Томирис принялась живо описывать дни героической осады. Исмен не встревал, лишь иногда кивком подтверждал слова Томирис. Его постепенно разморило, и он стал клевать носом.

      – Погоди, – остановила Томирис Барсина. – Твой брат совсем утомился.

      Исмен почувствовал, как нежные горячие руки укладывают его на мягкую подушку, ослабляют пояс. Ему в полусне показалось, что это мама. Он чуть не позвал ее. Вовремя опомнился. Попросил, еле шевеля губами:

      – Мне надо в полночь заступать на стражу.

      – Я разбужу тебя. Поспи, – донеслось до него откуда-то издалека. – Ох, мальчик, мальчик, зачем ты так рано надел боевой пояс.

      – Госпожа, а почему Александр разозлился на Клита? – спросила Томирис. – Он так побледнел, увидев тебя. Чего испугался? Или это – страшная тайна?

      – Не меня он испугался, – грустно усмехнулась Барсина. – Себя испугался.

      – Расскажи.