Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 2. Война. Анатолий Крикун

Марию, обхватив её руками. После долгой паузы прохрипел:

      – Не могу без родительского благословения! Потерпи, голубка, немножечко. Служба кончится, а там бог поможет и жизнь покажет. Я приехал поговорить с тобой и родителями, как нам быть. Вот когда обвенчаемся, тогда и о детях думать надлежит. Мне предложение сделали в армии ещё на год остаться и жалование предложили, что семью содержать сможет. У меня большой охоты нет, а что ты скажешь?

      – С тобой хоть куда. Что скажешь, то и исполню.

      – Тогда послушай меня. К осени служба моя кончается. Бог даст скоро свидимся. Там по – божески и родительски всё вместе с тобой и решим. Ни мои, ни твои родители

      против не будут.

      – Потерплю, потерплю Стёпушка. Уж как я заждалась! Обними меня покрепче! Степан сжал Марию в своих объятьях, от которых у неё остались следы на нежном теле.

      – Слышишь как моё сердце стучит и часы твои время отсчитывают. Во мне сомнений не имей. Одну тебя любил и любить буду.

      Раньше Степан предположить не мог, что способен выдавить из себя это признание не только глазами или руками, строчками письма но и словами- нежными и тёплыми, которые полились на Марию из его уст. Не зря начитался Степан разных книг, сидя в библиотеке с мечтаниями о доме и Марии. Это открытое, наполненное

      прочувствованными в долгой разлуке сокровенными и такими важными словами признание, так взволновало Марию, что тихие слёзы омыли её глаза, щёки, душу и капали на грудь.

      Долгое отсутствие в доме молодых не вызвало лишних вопросов. Разговоры за столом текли своим чередом.

      Степан и Мария, держась за руки, сидели с порозовевшими лицами за столом не прикасаясь к пище. Степан вяло и

      односложно отвечал на вопросы. Василий сидел за

      столом бочком и синяк под глазом наливался лиловым

      цветом. Когда мать спросила отчего появилось такое

      украшение, то он весело ответил:

      – Да вот брательник меня ещё подарочком на радостях

      угостил, да ещё и обещался меня делу своему обучить.

      Говорил что война к нам может заявиться и тогда все под одну гребёнку в армию под фанфары могут загреметь.

      У Марии от этих слов холодок пробежался по спине в жарко натопленном доме, ёкнуло сердце и закружилась

      голова.

      Разговор сразу оживился и переключился с проблем деревенских и бытовых на проблемы мировые. Данила,

      допытывался о том, попрёт ли германец на Россию или с

      англичанами войну завяжет; отец грустно сидел в раздумье, Меланья и Алёна перекрестились и зашептали молитвы.

      Мария вцепилась мёртвой хваткой в руку Степана и нутром

      поняла отчего любимый так испугался грохота пустого ведра. В душу и мысли её ворвался страх, страх который

      она испытала в детстве, когда в страшную грозу дрожал

      дом, зигзаги молний вонзались в землю, а раскаты грома

      рвали