Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 2. Война. Анатолий Крикун

ты думаешь?

      – Вот меня и отпустили домой подумать и

      посоветоваться. Жалованье хорошее предлагают и семью содержать и при себе иметь можно, и в офицеры, подучив, готовы ускоренно произвести. Что Василий посоветуешь?

      – Мой совет твоей голове не указ, что пожелаешь, то и делай, а мне и здесь хорошо. Земли вдосталь, хозяйство крепкое, девицы на меня глаз косят и охоты бросать дело или в город подаваться нет. Да и знаю я, что от своей зазнобы у тебя намерений бежать нет и землю ты любишь не меньше меня.

      На улице зазвенели колокольцы, заржала лошадь. Василий вышел в предбанник, высунул верхнюю часть туловища, озирая двор. Когда вернулся в баню, на вопрос Степана: -Кого там бог прислал, -только хитро улыбнулся и уложил брата на полок. Так поддал пару ковшом дубового настоя, что жара обожгла уши и спину и плечи. У Степана перехватило дыхание, но он перетерпел эту муку, но, когда брат дважды ожег его спину веником, сполз на пол.

      – Видать отвык ты от настоящей бани, – подытожил купание Василий.

      – Считай три годочка такого пару не видывал.

      – Отдышись, а потом опять залазь.

      Потом Василий, помахивая широким веником над спиной и задом Степана, погнал пот крупными каплями на полок. Веник мягко прошёлся от ступней до шеи и потом все сильнее и сильнее стал обжигать тело, оставляя на нем

      красноватые следы.

      – Это тебе, братец, бой, чтоб помнил меня на службе и не звал туда.

      Когда Василий, присев от жары, понял, что пора

      прекратить эту экзекуцию, а Степан стоически выдержал это, тело мученика содрогнулось – ведро ледяной воды

      обрушилось на него, пронзив словно тысяча иголок.

      Василий хохотал от своей проказы, а Степана словно взрывом подбросило в воздух. Он ударился головой в потолок, соскакивая с полка и локтем угодил брату в

      лицо. Хохот прекратился, а Василий растирал припухлость под глазом, что быстро окрашивалась в лиловый цвет.

      – Вот так встретились!

      Степан, ещё не видя результата столкновения, хотел в

      шутку кулаком двинуть брата, но ощутив невероятную лёгкость в теле и, глянув на лицо Василия, расхохотался сам. Степан вспомнил как отец, ещё мальчишкой, хлестал его так от всяких болезней не слушая вопли матери и выгонял бегать по снегу, а сам валялся в сугробе. Василий заглянул в глаза брата, покрасневшие от банного духа, сообщил:

      – Поспешай в штаны влезть! Данила со своим семейством

      на тройке с бубенцами, как на свадьбу прикатил. И твоя краля с ним расфуфыренная, только что осталось губы накрасить и щёки напудрить как у городских барышень.

      У Степана сердце застучало так, что было видно как мышцы ходят на груди. Заблестели глаза и по лицу расплылась улыбка. Успокаивая себя, Степан долго насухо обтирался полотенцем. Натянул порты от парадного мундира и чистую домашнюю рубаху, что оказалась узка в плечах