По волнам памяти. Валерий Николаевич Ковалев

с веселым писком, они носились через сад к недалекому ставку и обратно.

      Как любому пацану, мне хотелось поближе рассмотреть их необычные жилища, а если повезет, то и стырить оттуда яичко.

      Одним утром, кряхтя и надрываясь, я притащил из сада тяжеленную лестницу и стал пристраивать ее к беленой стене хаты.

      – Не смей зорить гнезд, – послышалось сзади. Рядом стояла бабушка с подойником в руке.

      – Ну, ба, я только посмотрю, – заныл я.

      – Сказала, не смей, а то ластовицы хату спалят.

      – Это как? – выпучил я глаза.

      – Принесут горящую ветку или уголек и бросят на стреху. Они птицы умные и обид не прощают.

      Бабушкиным словам я не поверил и, как оказалось, зря.

      Следующей весной, в мае, когда ласточки вернулись в свои гнезда из теплых краев, одно из них оказалось занято воробьем.

      На возмущенный писк хозяйки тот ответил грозным чириканьем, и возникла драка.

      Закончилась она победой воробья, который клевал ласточку из гнезда и отказывался его покинуть.

      Несколько минут она с товарками металась перед своим домиком, а затем вся стайка упорхнула в строну ставка.

      И стало происходить что-то, на первый взгляд, непонятное. Возвращаясь, каждая из птичек на короткий миг приникала к отверстию гнезда и вроде бы клевала его. Затем ее место занимала очередная, и так продолжалось около часа.

      А когда их стремительный полет закончился, гнездо оказалось замурованным.

      С тех пор прошло много лет. Давно нет бабушки, тех ласточек и гнезд.

      А вот история эта в памяти осталась. Навсегда…

      Южная ночь

      Дивная южная ночь. На небе тысячи мерцающих звезд. Спящее в долине село в кипени вишневых садов, ленивый брех собак.

      И над всем этим неповторимое щелканье соловья, где-то в балке за Донцом.

      Затем скрип двери в одной из хат, всплеск света и рев пьяных голосов:

      – По До-о-о-ну гуляет, ка-а-а-зак молодой!!!

      А ведь как хорошо было…

      Полкан

      Жаркий полдень июля. На небе ни облачка. В прохладной тени старого ореха, у дощатой конуры дремлет лохматый Полкан. Изредка он приоткрывает янтарные глаза и наблюдает за курами во дворе. Одни из них тоже застыли в полудреме, другие, распушив крылья, купаются в теплом песке у забора, а самые трудолюбивые что-то высматривают и клюют на зеленой лужайке у колодца.

      Изредка одна из несушек неспешно шествует в курятник, откуда спустя какое-то время доносится радостное кудахтанье, возвещающее мир о появлении очередного яйца. Полканом оно воспринимается внешне безразлично. Он вздыхает и чуть шевелит ушами.

      Но вот одна из куриц привычно направляется к его конуре. Собачьи глаза открываются, а хвост начинает дружески помахивать.

      Как только несушка исчезает в ней, пес вскакивает, приваливается боком к лазу конуры и грозно поглядывает по сторонам. Когда же раздается знакомое кудахтанье, он освобождает лаз и выпускает гостью.

      Затем ныряет в конуру и через секунду появляется оттуда с яйцом в зубах. Улыбаясь мохнатой мордой, бережно кладет