Ничего важнее нет, когда приходит к человеку человек. Николай Витем

плечи. В одну руку взяла узел, в другую – ладошку пятилетней Лили.

      Старшей дочери скоро исполнится восемь лет, маме помощница. Девочка взрослая и по – взрослому, как мул, нагружена узлами. Пристроившись сбоку, семенит рядом с матерью.

      Кривой улицей с частыми глубокими продольными сухими ямами, из – за долгого отсутствия дождей, выбрались на окраину Пещёрска, застроенную частниками. Черные покосившиеся халупы и еле стоящие до первого сильного ветра заборы указывают на безысходную жизнь женщин, оставшихся без мужей. В почерневших домах безрадостно доживают свой бабий век вдовы очистительной революции. Революция очистила Пещёрск от мужиков. Остались особи с признаками мужского пола не пригодные ни для баб, ни для войны.

      Радуясь прекрасной погоде, не торопясь, до вечера ещё далеко, миновали луг, заросший вторичной отавой, и пошли параллельно опушки леса, разросшегося между Пещёрском и деревней Вежнева, в честь деревни, названным Вежневским.

      Дорога, которую Поле с детьми следует пройти, ограничена справа лесом, переходящего вблизи Вежнево в Велеевский густой хвойник, слева неглубокой канавой, поросшей редкими сорными кустами, являющейся границей колхозных полей колхоза «Путь Ильича». Дорога, обычно в эту пору оживлённая, сегодня пустынна, не смотря на то, что вдали, за полями с озимыми, видны колхозники, выполняющие вторичную подборку картофельных клубней. Позади них стадо свиней ковыряет носом землю в поисках съедобных корней, мелкой картошки и червей.

      Дорога покрыта толстым слоем теплой мягкой пыли. От деревьев тянет смоляным теплом. Идти с узлами тяжело, жарко и Валя с Лилей, по совету матери, сняв обувь, пошли босиком. На ходу сняли жакеты.

      Поскольку Валя нагружена узлами, обувь и жакеты дали Лиле. Обувь на шнурках болтается у неё на плече, а жакеты несёт в руках. Нести неудобно, но девочка не хнычет, нашла интересное занятие – с удовольствием подкидывает пальцами ног мягкую смоленскую пыль.

      Пройдя сто метров вдоль опушки леса, Полина застонала – ребёнок запросился наружу. «Господи, хоть бы не родить», – подумала со страхом. Мысленно попросила: «Потерпи немножко, сынок, деревня уже близко».

      Очередной приступ боли согнул её, а затем опустил на бровку дороги. Немного отдышавшись, попросила дочерей помочь подняться.

      Выводок «цыплят» нагнала колхозная подвода с пустыми мешками, запряженная молодой кобылой. Возница, управляющая гужевым транспортом, радостно окликнула её. – Поля! Здорово, подруга! Резво ты бежишь с большим животом, еле догнала. Тпру, зараза! К родителям под бочок торопишься? Правильно надумала, в городе, наверно, небезопасно стало жить? Слышала, Вязьму бомбили, жуть! Как бомбежку пережила?

      – Ой, Тася, хорошо, что встретились. Здорово! Я думала, что не дойду до дома, рожу на дороге. Ты вещички и девчонок моих не подвезёшь? Нагрузились, сомлели, еле – еле плетёмся.

      – На телеге места хватит. Младшую положи на мешки, пусть спит. Сама садись да смотри не роди – я не умею принимать роды. Надолго в деревню?

      – Пока