Ничего важнее нет, когда приходит к человеку человек. Николай Витем

Тайком ходят в церковь исповедоваться батюшке…

      … – а батюшка «куммунист» и сотрудник НКВД, известно всем, – помог Иван закончить фразу.

      – Дуся – учительница. Детей в классе расспрашивает, – продолжила Поля.

      – Передаёт мужу сведения о жизни родителей учеников. Муж работает в милиции, милиция сотрудничает с НКВД…

      Баба Фекла выглядит дура дурой, а на самом деле вполне может служить осведомителем.

      Муж Тони Завидовой служит в НКВД, страшный человек – боюсь с ним здороваться. Из – за него с Тоней не разговариваю, чтобы не ляпнуть лишнего.

      Ни с кем из соседей, как бывало в деревне, на откровенные темы не разговариваю. Живу как во вражеском окружении.

      Теперь вот – благодаря товарищу Сталину и геноссе Гитлеру – война.

      Ваня, ты газеты читаешь. Не знаешь, что означает «геноссе»?

      Надо отдать должное Ване, человеку начитанному, без запинки ответил:

      – В переводе с немецкого «геноссе» означает товарищ.

      – Это что же получается? Если бы я жила в Германии, то говорила бы: «Товарищ Гитлер и геноссе Сталин»? Услышав подобное богохульство, Иван испугался и побледнел. Ответил возмущённо:

      – Тихо ты! Прекрати на эту тему разговаривать, не то заменят нам вождей на товарища – станем заиками.

      Но Поля не успокаивается.

      – Закончится эта, придумают следующую войну, например, с Америкой. Потом с Китаем… А если тронется Китая, всё кидай и удирай!

      Потом… Надоело! Кто больше людей губит, тот более Великий правитель.

      Из – за них наша жизнь похожа на хождение по небольшому снегу, под которым чистый лед. Начнёшь бежать, как не берегись, поскользнешься и разобьёшься. Самое отвратительное – упадёшь навзничь. Стукнешься спиной, и, само собой, затылком – позвоночник разобьёшь или получишь сотрясение мозга. Или то и другое одновременно.

      Поля остановилась передохнуть, Иван усмехнулся и поинтересовался:

      – Наговорилась, легче стало? Давай, закругляйся. Языком молотить, не серпом жать. Все, о чём ты говоришь, знаю не хуже тебя. Иное меня заботит. Всё думаю, куда тебя отправить. Не хочешь в Велеево? Тепловых много, все родственники. Примут с милой душой…

      – Ваня, Вязьма всего в каких – то двухсот сорока километрах от Москвы. Неужели Москве хватит совести Вязьму отдать? Не хочется уезжать….

      – Немцы быстро идут! Их самолёты свободно над Вязьмой летают и днём, и ночью. Никто огнём их не встречает – куда – то подевались сталинские соколы. Слышишь, звук самолёта? – немец над нами летит.

      – Как ты узнал?

      – Прислушайся! Наши самолёты гудят с натугой, надрываясь. А этот, как собака повизгивает.

      – И правда, как щенок плачет, – согласилась Поля и глазами показала Ивану:

      – Смотри, Дуся в нашу сторону направляется. Спрошу у неё. Если она поедет, я тоже соглашусь.

      – Дуся, ты собираешься уезжать?

      – Да куда, я Поля, поеду? Сама подумай, на кого сад оставлю. Разграбят, поломают деревья. Мы в