Летняя книга. Туве Янссон

желтое сияние, сидел Господь Бог, внявший мольбам Софии о шторме, и на всем побережье царили растерянность и суматоха.

      Сквозь глубокий сон до бабушки донесся рокот накатывающих на берег бурунов, она села и прислушалась.

      София упала на песок рядом с ней и закричала:

      – Это мой шторм! Это я попросила Бога, чтобы Он послал нам шторм, и Он послал!

      – Замечательно, – сказала бабушка. – Но у нас же сети расставлены.

      Одному и в тихую погоду трудно справиться с сетями, а уж когда дует ветер, это почти невозможно.

      Папа перевел мотор на малую скорость, поставил лодку штевнем поперек волн и начал выбирать сети. Первая благополучно вышла из рифов, но вторая зацепилась за дно. Папа переключил мотор на холостой ход и стал кружить на одном месте, пытаясь освободить сеть. Сетная подбора лопнула. Тогда он начал просто тянуть сеть, и наконец она вышла, разодранная, с рыбой и водорослями на дне. София и бабушка стояли и смотрели, как лодка, которую то и дело захлестывали волны, подплыла к острову, папа выпрыгнул из нее и, тут же ухватившись за борт, потащил ее к берегу. Широкий вал накатил на мыс и затопил корму, а когда она вновь показалась из воды, лодка уже лежала на суше. Папа пришвартовался, подхватил сети и, сгибаясь от ветра, пошел вглубь острова. София с бабушкой последовали за ним, стараясь держаться поближе друг к другу, их глаза горели, а на губах ощущался привкус соли. Бабушка шла, широко расставляя ноги и тяжело опираясь на палку. Ветер подхватил хлам, сваленный у колодца и обреченный долгие годы истлевать, превращаясь в прах, и разметал его по всему острову; пенящиеся буруны смывали в штормовое море лоцманское старье, колодезную вонь и гнетущую скуку бесконечных летних дней.

      – Тебе нравится? – кричала София. – Это мой шторм! Скажи, тебе весело?

      – Очень весело, – ответила бабушка, моргая: брызги соленой воды попадали ей в глаза.

      Папа швырнул сети у крыльца, где, словно серое покрывало, лежала поваленная ветром крапива. Потом он пошел на мыс, чтобы посмотреть на волны. Он очень торопился. Бабушка стала выбирать рыбу, из носа у нее текло, а волосы растрепались.

      – Странно, – сказала София. – Мне всегда так хорошо, когда шторм.

      – Вот как? Может быть… – отозвалась бабушка.

      «Хорошо… – подумала она. – Нет, я бы не сказала, что мне хорошо. В лучшем случае мне интересно».

      Она достала из сети окуня и бросила его на землю.

      Папа сбил большим камнем замок с двери сторожки: семье было необходимо убежище.

      Они оказались в узком темном коридорчике, который разделял две комнаты. На полу валялись мертвые птицы. Много лет назад они залетели в этот полуразвалившийся дом и уже не смогли выбраться. Пахло тряпьем и соленой рыбой. Здесь, внутри, всепроникающий голос шторма был другим, в нем все отчетливее звучала угроза. Они заняли западную комнату, в которой был цел потолок. В маленькой комнатке стояли две голые железные кровати и побеленная печь с кожухом, а посередине – стол с двумя