Летняя книга. Туве Янссон

отправиться в магазин за продуктами.

      Он поставил в лодку лейку и канистры для керосина и бензина, снял со стены список покупок и уехал. Через два часа поднялся сильный зюйд-вест, волны захлестывали мыс. Бабушка попробовала поймать по радио сводку погоды, но слышно было плохо. Тогда она села к окну на северной стороне, постаралась занять себя чтением, но не понимала ни слова.

      София спустилась на берег, потом вернулась и села за стол.

      – А ты все только читаешь и читаешь, – сказала она бабушке. И, повысив голос, повторила: – Все только читаешь, читаешь да читаешь!

      Она положила голову на стол и заплакала.

      Бабушка приподнялась и сказала:

      – Ну, будет плакать.

      Она неважно себя чувствовала и нащупала за шторой лекарство на подоконнике. София продолжала рыдать, из-под руки следя одним глазом за бабушкой.

      – Я тоже плохо себя чувствую! – крикнула она, встала и плюхнулась на постель. Скоро она перестала всхлипывать и, бледная, села на кровати.

      – Приляг, – сказала бабушка, и София легла.

      Они улеглись вдвоем и слушали резкие порывы ветра.

      – В деревне, – сказала бабушка, – чтобы купить что-нибудь в магазине, нужно много времени. Там всегда очередь – и никто не торопится. Потом дожидаешься, пока мальчик принесет на причал бензин и керосин. Кроме того, надо просмотреть почту, ее привозят на веранду магазина. А если прислали деньги, то заходишь внутрь, там тебе ставят штемпель. А еще хочется выпить кофе. И нужно внести плату за аренду. На все это уходит время.

      – А дальше? – спросила София.

      – А дальше возвращаешься к своей лодке, – продолжала бабушка, – укладываешь покупки и укрываешь их, чтобы не промокли. По дороге может прийти в голову нарвать цветов или покормить лошадь хлебом. А хлеб лежит на самом дне сумки…

      – Бабушка, это я съела весь хлеб с маслом, – выпалила София и снова заплакала. – Мне холодно!

      Бабушка хотела укрыть ее одеялом, но София оттолкнула ее и стала кричать, что она всех ненавидит.

      – Тише! – приказала бабушка. – Тише, или меня сейчас стошнит.

      София замолчала. Потом сказала:

      – Я хочу шлафрок.

      – Но он на чердаке.

      – Я хочу шлафрок.

      Бабушка поднялась по чердачной лестнице, все обошлось благополучно. Тогда она добралась до окна и потащила шлафрок к люку. Потом сбросила его вниз в комнату и села передохнуть, спустив ноги. Давно она не была здесь, наверху. Бабушка сидела, читая надписи на коробках:

      – Веревки. Рыба. Блики. Всякие мелочи. Тряпки и старые брюки.

      Она сама когда-то надписывала эти коробки. А потолок облупился, – видно, мало добавили клея в краску.

      – Что ты там делаешь? – закричала София. – Тебе плохо?

      – Нет, – ответила бабушка из люка. – Мне лучше.

      Очень осторожно она спустила сначала одну ногу и нащупала ступеньку. Потом медленно перевернулась на живот и спустила вторую ногу.

      – Не