Честное слово (сборник). Леонид Пантелеев

лучше всего заговорить для начала о погоде.

      – У вас что – на Украине – теплее или холоднее? – сказала она.

      – Трохи теплей, – сказала новенькая. Вдруг она убавила шаг, посмотрела на свою спутницу и сказала: – Скажи, это очень глупо, що я так ревела сегодня у классе?

      – Ну почему? – пожала плечами Лиза. – У нас тоже девочки плачут… А ты почему плакала, что у тебя случилось, а?

      Она думала почему-то, что новенькая ей не ответит.

      Но та посмотрела на Лизу и сказала:

      – У меня папа пропал.

      Лиза даже остановилась от удивления.

      – Как пропал? – сказала она.

      – Он – лётчик, – сказала новенькая.

      – А где он – в Киеве пропал?

      – Нет, здесь – на фронте…

      Лиза открыла рот.

      – Он что у тебя – на войне?

      – Ну да, конечно, – сказала новенькая, и Лиза, посмотрев на неё, увидела, что в её глазах опять блестят слёзы.

      – А как же он пропал?

      – Ну, как вообще на войне пропадают. Улетел, и никто не знает, що с ним. Одиннадцать дней от него писем не было.

      – Может быть, некогда ему? – неуверенно сказала Лиза.

      – Ему и всегда некогда, – сказала новенькая. – А он всё-таки в декабре оттуда восемь листиков прислал.

      – Да, – сказала Лиза и покачала головой. – А вы когда, давно из Киева приехали?

      – Мы сразу, вместе с ним приихалы, як только война началась – на третий день.

      – И мама твоя приехала?

      – Конечно.

      – Ох, наверно, она тоже волнуется! – сказала Лиза. – Плачет, наверно, да?

      – Нет, – сказала новенькая. – Моя мама умиет не плакать… – Она посмотрела на Лизу, сквозь слёзы усмехнулась и сказала: – А я вот не умию…

      Лиза хотела сказать ей что-нибудь хорошее, тёплое, утешительное, но в эту минуту новенькая остановилась, протянула ей руку и сказала:

      – Ну, до свиданья, теперь я одна пойду.

      – Почему? – удивилась Лиза. – Это ж ещё не Кузнечный. Я тебя провожу.

      – Нет, нет, – сказала новенькая и, торопливо пожав Лизину руку, побежала дальше одна.

      Лиза видела, как она свернула за угол – в Кузнечный переулок. Из любопытства Лиза тоже дошла до угла, но когда она заглянула в переулок – новенькой там уже не было.

* * *

      На следующее утро Валя Морозова пришла в школу очень поздно, перед самым звонком. Когда она появилась в классе, там сразу стало очень тихо, хотя за минуту до этого стоял такой гвалт, что в окнах звенели стёкла, а мёртвые бабочки в классной коллекции шевелили крылышками, как живые. По тому, как участливо и жалостливо все на неё посмотрели, новенькая поняла, что Лиза Кумачёва уже успела рассказать о вчерашнем их разговоре на улице. Она покраснела, смутилась, пробормотала «здравствуйте», и весь класс, как один человек, ответил ей:

      – Здравствуй, Морозова!

      Ребятам, конечно, было очень интересно узнать, что у неё слышно нового и нет ли известий от отца, но никто не спросил у неё об этом, и только Лиза Кумачёва, когда новенькая уселась рядом с ней за парту, негромко сказала:

      – Что,