Честное слово (сборник). Леонид Пантелеев

поинтереснее. Здравствуйте, товарищи. Садитесь, пожалуйста.

      Она положила на столик портфель, поправила на затылке волосы и опять улыбнулась:

      – Ну, как поживают наши уроки?

      – Ничего, Елизавета Ивановна, спасибо. Живы-здоровы! – закричал Володька.

      – А это мы сейчас увидим, – сказала учительница, раскрывая классный журнал.

      Взгляд её пробежал по списку учеников. Все, кто не очень уверенно чувствовали себя в этот день в арифметике, – съёжились и насторожились, только Володька Бессонов нетерпеливо подпрыгивал на своей задней парте, мечтая, как видно, что его и тут вызовут первым.

      – Морозова – к доске! – сказала учительница.

      Почему-то по классу пробежал ропот. Всем показалось, наверно, что это не очень-то хорошо, что вызывают Морозову. Можно было бы сегодня её и не беспокоить.

      – Отвечать можешь? – спросила у новенькой учительница. – Уроки выучила?

      – Выучила. Могу, – чуть слышно ответила Морозова и пошла к доске.

      Отвечала она урок очень плохо, путалась и сбивалась, и Елизавета Ивановна несколько раз обращалась за помощью к другим. И всё-таки не отпускала её и держала у доски, хотя все видели, что новенькая еле стоит на ногах, и что мел у неё в руке дрожит, и цифры на доске прыгают и не хотят стоять прямо.

      Лиза Кумачёва готова была расплакаться. Она не могла спокойно смотреть, как бедная Валя Морозова в десятый раз выписывает на доске неправильное решение, стирает его и пишет снова, и опять стирает, и опять пишет. А Елизавета Ивановна смотрит на неё, качает головой и говорит:

      – Нет, неправильно. Опять неправильно.

      «Ах, – думала Лиза, – если бы Елизавета Ивановна знала! Если б она знала, как тяжело сейчас Вале! Она бы отпустила её. Она бы не стала её мучить».

      Ей хотелось вскочить и закричать: «Елизавета Ивановна! Хватит! Довольно!..»

      Наконец новенькой удалось написать правильное решение. Учительница отпустила её и поставила в журнале отметку.

      – Теперь попросим к доске Бессонова, – сказала она.

      – Так и знал! – закричал Володька, вылезая из-за своей парты.

      – А уроки ты знаешь? – спросила учительница. – Задачи решил? Не трудно было?

      – Хе! Легче пуха и пера, – сказал Володька, подходя к доске. – Я, вы знаете, за десять минут все восемь штук решил.

      Елизавета Ивановна дала ему задачу на это же правило. Володька взял мел и задумался. Так он думал минут пять по меньшей мере. Он вертел в пальцах огрызок мела, писал в уголке доски какие-то малюсенькие цифры, стирал их, чесал нос, чесал затылок.

      – Ну, как же? – не выдержала наконец Елизавета Ивановна.

      – Минуточку, – сказал Володька. – Минуточку… я сейчас… Как же это?

      – Садись, Бессонов, – сказала учительница.

      Володька положил мел и, ни слова не говоря, вернулся на своё место.

      – Видали! – обратился он к ребятам. – Каких-нибудь пять минуток у доски постоял – и целую двойку заработал.

      – Да, да, – сказала Елизавета Ивановна, оторвавшись от журнала. – Одним словом – легче пуха и пера.

      Ребята