Лошади в океане (стихотворения). Борис Слуцкий

роде, в семье, в профессии,

      в классе, в городе летнем.

      Век обобщал поспешно,

      часто верил сплетням.

      Старые офицеры,

      выправленные казармой,

      прямо из старой армии

      к нови белых армий

      отшагнувшие лихо,

      сделавшие шаг,

      ваши хмурые речи до сих пор в ушах.

      Точные счетоводы,

      честные адвокаты,

      слабые живописцы,

      мажущие плакаты,

      но с обязательной тенью

      гибели на лице

      и с постоянной памятью о скоростном конце!

      Плохо быть разбитым,

      а в гражданских войнах

      не бывает довольных,

      не бывает спокойных,

      не бывает ушедших

      в личную жизнь свою,

      скажем, в любимое дело

      или в родную семью.

      Старые офицеры

      старые сапоги

      осторожно донашивали,

      но доносить не успели,

      слушали ночами, как приближались шаги,

      и зубами скрипели,

      и терпели, терпели.

      Елка

      Гимназической подруги

      мамы

              стайка дочерей

      светятся в декабрьской вьюге,

      словно блики фонарей.

      Словно елочные свечи,

      тонкие сияют плечи.

      Затянувшуюся осень

      только что зима смела.

      Сколько лет нам? Девять? Восемь?

      Елка первая светла.

      Я задумчив, грустен, тих —

      в нашей школе нет таких.

      Как зовут их? Вика? Ника?

      Как их радостно зовут!

      – Мальчик,– говорят,– взгляни-ка!

      – Мальчик,– говорят,– зовут! —

      Я сгораю от румянца.

      Что мне, плакать ли, смеяться?

       – Шура, это твой? Большой.

      Вспомнила, конечно, Боба. —

      Я стою с пустой душой.

      Душу выедает злоба.

      Боба! Имечко! Позор!

      Как терпел я до сих пор!

      Миг спустя и я забыт.

      Я забыт спустя мгновенье,

      хоть меня еще знобит,

      сводит яд прикосновенья

      тонких, легких детских рук,

      ввысь

              подбрасывающих вдруг.

      Я лечу, лечу, лечу,

      не желаю опуститься,

      я подарка не хочу,

      я не требую гостинца,

      только длились бы всегда

      эти радость и беда.

      Советская старина

      Советская старина. Беспризорники. Общество

                                                                 «Друг детей».

      Общество эсперантистов. Всякие прочие общества.

      Затеиванье затейников и затейливейших затей.

      Все мчится и все клубится. И ничего не топчется.

      Античность нашей истории. Осоавиахим.

      Пожар мировой революции,

                                                      горящий в отсвете алом.

      Все это, возможно, было скудным или сухим.

      Все это, несомненно, было тогда небывалым.

      Мы были опытным полем. Мы росли, как могли.

      Старались.