Успех или борода. Пенни Рид

улыбнулась. Настроение сразу поднялось от знакомого голоса.

      – Я здесь, Хэнки-пэнки. Но не входи, а то я голая. И в гинекологическом кресле. И мне удаляют родинку.

      – Не голая ты! – Его грудной смех ласкал слух.

      Хэнк появился в дверном проеме справа от меня.

      Я взглянула на него. Старый приятель прислонился к дверному косяку, заправив большие пальцы в шлевки джинсов. Асимметричная счастливая улыбка превращала его обычно равнодушное лицо в красивое.

      – Отчего же, я была голая, но быстро оделась, когда открылась входная дверь.

      – А гинеколога отправила восвояси?

      – Нет, я собственноручно проводила себе осмотр с помощью зеркала и холодного как лед расширителя и удаляла собственную родинку. Надеюсь, ты не против, что я воспользовалась твоими ножами для мяса? Если против, я их простерилизую!

      Хэнк, сморщившись, подошел к холодильнику и достал пиво.

      – Фу, какую гадость ты несешь!

      – Да, я такая. А сейчас я расскажу тебе о моей колоноскопии…

      – Прекращай!

      Хэнк, смеясь, замахал руками, будто защищаясь от моих слов.

      В этой традиции он не новичок – мы с братьями и сестрами не один год играли в эту игру и живо посвятили в ее правила Хэнка, приехавшего к нам на выходные на первом курсе (в колледже мы вроде как малость встречались).

      Целью игры было вызвать друг у дружки отвращение. После того уик-энда мы с Хэнком быстро перешли на дружескую территорию, а для меня стало хорошим уроком, что бывает, если поспешить с полной открытостью и показаться как есть – своеобразной, эксцентричной, буйной, дурашливой – слишком скоро. Теперь я так не поступаю.

      Мысль приобщить Хэнка к нашей семейной традиции появилась у меня после его уверений, что он абсолютно небрезглив. Условия, в которых мы росли, не могли различаться сильнее, но мы с Хэнком подружились, подначивая друг друга все глубже окунуться в омут отвращения. В результате всякая романтика моментально улетучилась, заменяясь сортирным юмором и дружескими попойками. Я стала его «вторым пилотом», он – моим, а остальное отошло в область преданий.

      – Прекрасно, прекращу. Но мне не терпится показать тебе этот полип, похожий на кратер в форме сердца на Плутоне…

      Подойдя сзади, Хэнк зажал мне рот ладонью и склонил мою голову себе на плечо. Я чувствовала, как его трясет от смеха.

      – Никаких полипов, – потребовал он.

      Я приподняла брови – Хэнк знал, что полагается сказать.

      Он вздохнул, убрал руку и легонько сжал мне плечо:

      – Ты победила, победила.

      – Нет, ты скажи, как положено, – уперлась я.

      – Ладно, ладно, – проворчал он. – Ты мне отвратительна.

      Это была ключевая фраза, означавшая, что в этом раунде победа осталась за мной. Я не веду статистики, но уверена, что уже могу претендовать на звание чемпиона.

      Я моментально расплылась в улыбке и исполнила маленький танец победы у плиты:

      – Эй, лопатка из оливы, сделай-ка меня счастливой, напророчь-ка мне