Супергрустная история настоящей любви. Гари Штейнгарт

делом я отметил знакомый запах. В Отделе постжизненных услуг рекомендуется использовать особый гипоаллергенный органический освежитель воздуха, потому что аромат бессмертия – он непростой. Биодобавки, диета, постоянная сдача крови и кожи на всевозможные анализы, страх перед металлическими компонентами, содержащимися в большинстве дезодорантов, создают любопытный микс посмертных запахов, из которых «сардинное дыхание» – самый невинный.

      С тех пор как мне стукнуло тридцать, приятелей среди коллег в «Постжизненных услугах» у меня почти не заводилось, не считая, может, одного-двух. Нелегко дружить с двадцатидвухлетними, которые рыдают над своим уровнем глюкозы в крови натощак или рассылают на группу тинки со своим показателем адреналинового стресса и смайликом. Когда в туалете появляется надпись «У Ленни Абрамова стремный инсулин», невозможно отрицать некий элемент соперничества, а он, в свою очередь, поднимает уровень стрессового кортизола и способствует распаду клеток.

      И однако же, входя, я рассчитывал узнать хоть кого-нибудь. В раззолоченной святая святых толпились молодые мужчины и женщины, одетые с агрессивной небрежностью выпускников колледжа, но из точки где-то между глаз проецирующие информацию о том, что они – живая иллюстрация к старой песне Уитни Хьюстон, про которую я уже писал, что они, дети, и есть de facto будущее. У нас в «Постжизненных услугах» сотрудников столько, что хватит возродить двенадцать колен Израилевых, как раз изображенных на витражах святая святых, – очень удобно. Под их взором цвета океанских глубин мы смотрелись скучно до отчаяния.

      Ковчег, где обычно хранится Тора, давно вынесли, а вместо него повесили пять гигантских перекидных табло, которые Джоши привез с разных итальянских вокзалов. Вместо времени arrivi и partenze[27] поездов, отбывающих из Флоренции или подъезжающих к Милану, на доске значились имена сотрудников отдела, результаты их последних анализов, наши уровни гомоцистеина и метилирования белка, наш тестостерон и эстроген, наш инсулин натощак и, что важнее всего, наши «показатели настроения + стресса», которым полагается всегда быть «позитивный/игривый/готов к работе», но если соперничающие коллеги постараются, на табло может высветиться «сегодня унылое говно» или «в текущем месяце в команде не играет». Сегодня черно-белые таблички мелькали как сумасшедшие, буквы и цифры мутировали друг в друга с нескончаемым зудом «тик-тик-тик-тик» и складывались в новые слова и цифры: какой-то несчастный Эйден М. был понижен с «переживает потерю близкого» до «личная жизнь мешает работе», а затем до «плохо общается с людьми». Я встревожился: несколько моих бывших коллег, в том числе один из России, блистательно маниакально-депрессивный Василий Гринбаум, были помечены устрашающими словами «Поезд отменен».

      А меня в списке просто не было.

      Я разместился посреди святая святых, прямо под Табло, стараясь влиться в общую негромкую болтовню.

      – Привет, –

27

Прибытия… отправления (ит.).