Ведьмин Сын. Дурак

улиц: когда-то снизу была мельница, а десять лет назад там был кабак и площадь с фонтанами в виде рыб, в нижнем правом углу в моём детстве в портовом районе гарцевал прозрачный, призрачный рыцарь… эх, детство! Именно в том выдуманном месте и жили мои прекрасные родители: высоколобые, восторженные, плевать хотевшие на правила догнивающей мечты о социалистическом будущем, сколотившие вокруг себя свою диссидентскую сказку.

      «У нас тут боевой отряд – вроде красной конницы,

      А то, что все со всеми спят – так это от бессонницы».

      Хиппи-коммуна по-русски, нечто вроде семьи Чарльза Мэнсона, только вместо воровства и надувательства – научный труд, а вместо Хелтер Скелтера – идея о том, что «Человек должен вести себя по-человечески», прекрасный сон прекрасных людей. Они жили с верой в то, что вот-вот весь этот бардак со знамёнами, звёздами и уравниловкой рухнет, и настанет новый мир. Идейное Прекраснодушие – это неплохо, очень даже, но есть «но»: в определённый момент они начинают воспитывать детей, новых детей для нового мира, доброго и свободного, такого, каким им хотелось его видеть.

      Что будет, если воспитывать ребёнка концептуально? Будет только пиздец.

      На дворе был тот самый чудесный период времени, возвращением которого нынешняя власть любит запугивать электорат. Мне сложно судить трезво, для меня, в конце концов, было светлое детство. Да, я помню пустые полки магазинов, на которых из возможных вариантов были представлены морская капуста, хлеб и образные гениталии, положенные богом на нашу страну, но в то же время моя семья трудилась не разгибая спин, чтобы у меня действительно было светлое детство. Нестандартный семейный триумвират: профессор после научных трудов в университете шила юбки, штаны и платья дома, на стареньком «Зингере» – её труды улетали в народ по неплохим ценам. Реставратор после работы в отделе металла, полночи развозил проституток по клиентам, ждущих плотской любви в озверевшей столице. Преподаватель, отучив детишек в гимназии и порепетиторствовав, отправлялся разгружать вагоны с газетами, китайскими игрушками и прочим набором свежих радостей капитализма, ставших доступных советскому народу. Так они и держали оборону перед всем тем, чем оборачивается свобода: крах экономики и тотальное воровство на всех уровнях государственного бытия.

      Детство я провёл в мощнейшем диссонансе между миром моих родителей, преисполненным идей гуманности и интеллектуального элитизма, и нормальной человеческой жизнью в форме того зверинца, что школой зовётся. Данные не бились от слова совсем. Городской пейзаж, приправленный алкашнёй, поведение одноклассников и слова учителей – буквально всё входило в противоречие с моим домашним бытом и жизнью в степях. Детский мозг не мог осознать параллельность этих вселенных, лишь много позже я понял, что выбор моих родителей – эскапизм, они просто взяли скальпель и вырезали себя и свой мир из ткани реальности, возведя стену из своих стараний и взглядов,