Булочник и Весна. Ольга Покровская

потемневший двор. Пульс безвыходно колотил в черепушку, никак не мог пробить себе брешь.

      – Ну что, поехали? – сказал я Кириллу.

      Он встал, и мы зашагали к моей машине. Под ногами хрустела пыль осевшего наземь лета, уже и с палыми листьями. У машины Кирилл отстранил вцепившуюся было в его локоть Майю: «Идите домой!» Удивительно, как беспрекословно она его слушалась.

      Пока я ждал за рулём, в мою форточку поскреблась Лизка. Я опустил стекло.

      – Папочка, ты только не разгоняйся! – зашептала она, серыми глазами стараясь добраться до сердца. – Бабушка всегда за тебя переживает. Поезжай осторожно! Ради нас с бабушкой!

      – Елизавета Константиновна, а почему, если я тебе дорог, ты не со мной?

      Лиза сморщила бровки и, крепясь от плача, проговорила:

      – Папочка, я же с мамой!

      – Уйди из-под колёс! – рявкнул я и газанул так, что постылый двор наполнился адским свистом.

      Густо-сумеречные улицы разматывались перед нами, как в триллере, я рвался к окраине, ещё не зная, какова моя цель. На пустынных дорогах разгонялся, и машину вело вправо – меня магнитили фонарные столбы.

      – У тебя, похоже, колесо спускает, – заметил Кирилл.

      – Да какое колесо! Об столб тебя хочу размазать! – сказал я и включил наугад Петину музыку. Рулетка назначила нам «Страсти по Матфею».

      – Это что? – спросил Кирилл, затревожившись. – Что это такое у тебя? Бах?

      – Ага. Месса. Тебя провожаю в последний путь, – объяснил я и погнал на голубоватый свет, озарявший льдину ночной платформы. Гнущийся под тяжестью горя, спелый, как осень, голос Марии Магдалины напрасно пытался меня вразумить.

      Я подрулил на зады железнодорожной станции и, с хрустом вписавшись на битые кирпичи, заглушил мотор. Приехали!

      В пятидесяти метрах от нас, на взгорье, знакомым с детства дракончиком пронёсся товарный поезд. Мы прошли через тёмную, пахнущую недавно пролитым пивом рощу и по боковой лестнице поднялись на платформу.

      Бетонный заборчик, ограждавший плиты перрона, приютил нас. Присев, я оглянулся. За краем платформы, вплотную к нашим спинам, стояла тьма – метра два глубиной, заросшая невидимыми сорняками.

      – Ну что, Кир, говори, я слушаю! Сделай так, чтобы на меня свалились «все блага»!

      Он вздохнул терпеливо и не отозвался. Молчание меня разожгло.

      – Ты считаешь себя порядочным человеком. Добрым, честным. Так? Так вот, ты должен был поправить ей зрение – и больше ничего. А если сердце застучало – то как порядочный человек ты должен был в отпуск уйти, заболеть – что угодно. Но только не то, что сделал ты.

      Кирилл достал из кармана ветровки пару монет, пропуск и пустой пакетик из-под бумажных платков – такие всегда покупала Майя. Взглянул и убрал.

      – Когда речь идёт о некоем злодее, которого даже не видел, не всегда возникает мысль… – проговорил он и осёкся.

      – Это Майя тебе злодея расписала? А ты, наверно, маленький, не знаешь, как в жизни бывает? Не знаешь, что бывают провалы в бездну и что из них люди вместе