Красный шайтан. Валерий Николаевич Ковалев

нцем росистого двора выезжала одноконная пролетка, посредине стояли отец с матерью и кряжистый усатый человек, рядом баул* и перевязанный шпагатом сверток.

      – Ну, здорово, крестник, – пробасил усатый, сделав несколько шагов навстречу и облобызал в щеки. – Эка вымахал (отстранил) уже с меня будишь.

      – Да ладно вам, дядя Гиляй, – рассмеялся Мишка.

      – Кому Гиляй, а кому Владимир Алексеевич, – строго сказал отец. – Быстро умываться.

      Спустя час все вместе завтракали в белом доме с мезонином за празднично накрытым горничной столом.

      Глава семьи – Дмитрий Васильевич Поспелов, отставной майор, управлял государственным конезаводом, поставлявшим армии орловских рысаков, его жена, Лидия Петровна, занималась хозяйством, а сын заканчивал гимназию в Орле, откуда приехал на летние каникулы.

      Навестивший семью гость по фамилии Гиляровский был известным московским репортером и близким другом отца, вместе с которым они служили на Кавказе в последнюю русско-турецкую кампанию. А еще отличался любовью к лошадям, охоте и всяческим приключениям.

      В подарок Мишке крестный привез новенький винчестер*, отцу турецкого табака, а матери изысканные французские духи.

      – Ну а у тебя как дела Михаил? – продолжая начатый разговор, хлопнул москвич рюмку анисовой водки.

      – Да вроде ничего, – пожал тот плечами, мечтая сбежать из-за стола и опробовать винтовку. – Через год оканчиваю гимназию.

      – Это если закончишь, – набив трубку, окутался отец душистым дымом.

      – Чего так? – закусывая осетровым балыком, взглянул на парня Гиляровский.

      – Учится хорошо, – почмокал чубуком старший Поспелов, – но дерется стервец и дерзит учителям.

      – Ничего, я тоже таким был,– рассмеялся Владимир Алексеевич.

      – Думаю отдать его в военное училище, – покосился на сына отец.– А вот Лида возражает.

      – Да, я против, – помешала хозяйка ложечкой янтарный чай. – Все офицеры пьяницы и дуэлянты.

      – Ха-ха-ха! – грохнули мужчины смехом (парень тоже заулыбался).

      – А ты что скажешь отрок*? – хлопнул его Гиляровский по плечу.

      – Подраться я уважаю, а там как раз этому учат, – прищурил Мишка кошачьи глаза.

      – Вот и будешь за Веру, Царя и Отечество – взмахнул зажатой в кулаке трубкой отец, а мать вздохнула (тот был крут и возражений не терпел).

      После завтрака гость часок соснул с дороги, затем Дмитрий Васильевич велел запрячь дрожки* и они вместе с гимназистом на облучке, выехали на завод.

      Он находился в версте от усадьбы, на берегу сонно текущей речки. За ней до самого горизонта серебрилась ковылем* степь с зелеными перелесками, высоко в небе кругами парил ястреб.

      – Эх, влепить бы по нему из винтовки, – прищурился, сидевший на облучке за кучера Мишка.

      – А попадешь? – покачиваясь сзади с отцом, сунул понюшку табака в нос Гиляровский и чихнул.

      – Он Володя, у меня стреляет, будь здоров, – ответил отец. – Натаскиваю с детства. А еще в рубке и джигитовке.

      Миновали деревянный мост через реку, за ним, рядом с березовой рощей, открылся завод. На въезде, за огороженной жердями территорией, стоял рубленый, добротный дом с открытой террасой, в глубине две конюшни с подсобными строениями, а в самом конце обширный манеж для тренировки лошадей.

      На нем рослый мужик в красной рубахе и с бичом, гонял по кругу вороного жеребца на длинной корде*.

      – Тпру! – натянул Мишка вожжи, въехав на территорию.

      Качнув рессоры, пассажиры шагнули вниз, а навстречу уже спешил второй – бородатый и с серьгой в ухе.

      – Здравия желаю, ваше благородие! – вытянулся в двух шагах. – Так што на заводе все в порядке. Табун гуляет в степи, больных лошадей нет, людей тоже.

      – Рекомендую, мой старший конюх, – обернулся управляющий к гостю.

      – Как зовут тебя, братец? – пожал тот крепкую мозолистую ладонь.

      – Ефим, барин.

      – Казак?

      – Точно так, уроженец станицы Усть-Хоперской Донского округа.

      – А что Ефим, – кивнул Поспелов в сторону площадки, – получается с Вороном?

      – Непокорный черт, – покосился туда старший конюх. – Час назад сбросил с седла Яшку.

      – Папа, а разреши мне? – сказал молчавший до того гимназист.

      – Ну что же давай, – откликнулся отец, – глядишь, получится.

      – Я только переоденусь, – шмыгнул тот носом и поспешил к дому.

      – А не расшибет? – засомневался Гиляровский.

      – Ништо, – улыбнулся Ефим. – Минька у нас парень шустрый.

      Все направились к манежу, по дороге Ефим громко позвал, – Яшка!

      – Ась?! – выглянул из конюшни лохматый малый с вилами в руках.

      – Быстро тащи сбрую, будем снова объезжать Ворона!

      Тот исчез, а группа подошла к месту и остановилась.

      – Хватить,