Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата. Татьяна Николаевна Зубачева

Не до того сейчас. Маршрутный лист, заветная маршрутка на руках. И решилось-то всё в момент. Даже не ждал и не думал. С Найси, тьфу, Настей не советовался, ну, да она всегда говорила, что как он решит, так и будет. Он и решил.

      Пока шёл по проходу, успокоился и в свой отсек зашёл тихо. Светка и Мишка спали, а Настя, сидя на своей койке, кормила Маленького. Чолли аккуратно, чтобы не задеть её мокрой курткой, разделся и сел рядом. Маленький уже наелся и засыпал, вяло причмокивая.

      – Налопался, – улыбнулся Чолли.

      – Ага, – ответно улыбнулась Настя.

      Она осторожно высвободила сосок и положила Маленького на подушку.

      – А я ему имя дала. Мне присоветовали. Павел. А так – Паша. Ты как?

      – Хорош, – кивнул Чолли. – Сегодня после молока пойдём, метрики выправим, тебе удостоверение надо поменять и это… свидетельство о браке.

      Настя кивнула.

      – А чего так спешно?

      – Я маршрутку получил, – небрежно, словно это было самым обычным делом, ответил Чолли.

      Настя охнула и даже руками всплеснула.

      – Ой, а едем-то когда?

      – Завтра. С утра новых привезут, и нас до границы подбросят. А там на поезде.

      – Ой, Чолли… – Настя смотрела на него испуганными расширенными глазами. Чолли покровительственно улыбнулся ей и, слегка подвинувшись, обнял за плечи.

      – Всё будет хорошо. Обещают работу и дом. Представляешь, целый дом. Даже если такой, как был…

      – Ох, если бы такой же, – вздохнула Настя, кладя голову ему на плечо.

      Чолли только крепче прижал её к себе. Он тоже это помнил. Как он в первый раз ввёл её в дом. Свой дом. Чолли даже снова ощутил запах древесины…

      …Он за руку ввёл Найси, да, тогда ещё Найси, в дом и усадил на занимавшую полкомнаты кровать. На другой половине теснились камин, стол и табуретка, оставляя небольшое пространство между камином и кроватью. В камине решётка для кофейника и кастрюль, на столе две миски, две кружки, две ложки, на камине начищенные кофейник и котелок, у двери на полу лоханка для грязной воды и на чурбаке ведро с чистой водой. С другой стороны двери вбит гвоздь для куртки. На кровати набитый соломой тюфяк, такая же подушка и жёсткое колючее, совсем не вытертое одеяло. И над столом полочка, где он держал хлеб, кофе, крупу.

      – Это… это всё твоё? – замирающим голосом спросила Найси.

      Он кивнул и, разрывая сдавившую горло судорогу, сказал:

      – Теперь и твоё. Ты – моя жена. Что моё, то и твоё.

      Найси испуганно посмотрела на него и заплакала. Он обнял её, прижал к себе, и они так и сидели, пока она не успокоилась. А потом… Потом он развёл огонь в камине, и Найси поставила на решётку кофейник и котелок с кашей. И это был их первый обед в своём доме…

      …Чолли вздохнул, словно просыпаясь. Да, было хорошо. И он ни о чём не жалеет. А как будет? Пусть будет как будет. На конном заводе конюхом, табунщиком, простым рабочим он сможет. Дом с участком. Даже такой маленький, какой был у него, нет, у них, так уже хорошо. А ещё ссуды, о которых говорил тот седой, председатель, да, безвозвратные, беспроцентные… купить дрова, одежду, картошку или крупу…