«Откровения о…» Книга 4. Верность. Стася Андриевская

пиликнула сигналка, давая знать, что автозапуск, так и не дождавшись меня, отрубился.

      – Ладно, Давид, мне пора, – искренне улыбнулась я. – Приятно было поболтать, передавай привет брату и дяде. И счастливо вам доехать домой. И кстати, будет время – обязательно сходите в местный Морской музей, такого больше нигде в мире нету!

      – Давай, землячка! – он неожиданно открыл руки для объятия, и я поддалась душевности момента.

      Обнялись, как давние знакомые, и я собралась уже идти, как меня неожиданно дернули под локоть и потащили в сторону.

      – Так тебе, значит, ехать пора, да? И куда же, интересно? На блядки?

      – Землячка, всё нормально? – тут же окликнул меня Давид.

      Я махнула ему рукой:

      – Да, всё хорошо, спасибо! – и повернулась к Олегу. – Какого хрена происходит?

      – Да, вот именно! Какого хрена? Значит, со мной посидеть у тебя времени нет, а с мужиками левыми тискаться – есть, да? Кто это? – мельком глянул на так и не ушедшего, наблюдающего за нами Давида и склонился ближе к моему лицу. – Любовник?

      Я не выдержала, рассмеялась:

      – Это последний русский, Серёжа! Он меня понимает и жалеет.3 – И выдернув локоть из его пальцев, пошла прочь.

      – Какой ещё Серёжа? – не понял тот киношного прикола. Поспешил за мной. А когда дошли до машины, схватил за плечо, вынуждая повернуться к нему: – Нет, погоди, я не понял, ты чего тут устраиваешь? Это месть что ли? Я же сказал: не истери, на неделю всего лечу! На новый год здесь уже буду!

      – О Господи, Олег, да хоть на месяц! – вспылила я. Настроение резко поползло вниз. – Хоть на два, понял? Пофиг мне. По-фиг!

      Он охренел. Замешкался, соображая как реагировать.

      – Так кто это был?

      – Да говорю же, последний русский… – снова начала было я, но он вдруг схватил меня за подбородок, с силой сжал пальцы:

      – Детка, ты охренела? Бросить меня решила? На хача́ этого променять?

      От неожиданности я попятилась назад, оступилась, но, взмахнув руками, удержала равновесие. В голову ударила кровь. И ярость.

      – Руки убрал от меня, сука… – прошипела я сквозь зубы и впечатала ему в грудь бумажный стаканчик с недопитым глинтвейном. По пальцам к запястью тут же потекло ароматное тепло. – И если ещё хоть раз…

      Он отпрянул. Нервно стряхнул со своего пижонского пальтишка потёки виноградного сока.

      – Ты дура психованная!

      – На хренпошёл, урод!

      Запрыгнула в машину, бросила на переднее пассажирское бумажный пакет с колбасками и яблоком для Алекса. Потряхивало. Вот чего я так и не смогла преодолеть даже после длительной работы с психологами, так это паники от проявления физического насилия по отношению к себе. Может, это потому, что ни одному из четырёх специалистов я так и не рассказала о том, что пережила в том чёртовом подвале?

      Откинула козырёк, глянулась в зеркало: лицо бледное, глаза перепуганные, а на подбородке красные пятна от пальцев Олега. И только теперь почувствовала, что до сих пор больно.

3

Фраза из к/ф «Гардемарины, вперёд!»