«Откровения о…» Книга 4. Верность. Стася Андриевская

что психолог спрашивал: а не хотел бы Алекс попробовать пожить в другой семье? В такой, где будут ещё дети-сверстники, а родители меньше работают, уделяя больше времени домашнему общению?

      И вот тут-то меня бомбануло! Я сразу же рассказала об этом Нику, и надо отдать ему должное, несмотря на свою глобальную загруженность и ощутимую натянутость наших с ним отношений, он тут же устроил независимую психологическую экспертизу с участием специалистов такого уровня, что не подкопаешься. Экспертиза показала полную адекватность и Алекса, и нас, его родителей. А после этого Ник тут же перевёл сына в частную гимназию – очень дорогую, но с гибким личностным подходом к ученикам. И фрау Штуль, штатный психолог, выслушав мои откровенные признания в том, что у мальчика в роду по мужской линии были профессиональные военные – такие же упёртые и независимые как Алекс, и, проведя с ним некоторые тесты на профпредрасположенность, согласилась с тем, что, скорее всего, здесь имеет место быть наследственность. Но обратила моё внимание на то, что, несмотря на это, не стоит потакать ребёнку в замкнутости, наоборот – нужно помочь ему развернуться лицом к социуму, и  настоятельно посоветовала отдать его в командный спорт. Так Алекс и оказался в баскетболе. И не сказать бы, чтобы он к этому рвался, сам-то он мечтал о боксе, но его высокий рост и дух командного соперничества сыграли добрую службу. Алекс втянулся в тренировки.

      Все эти волнения с комиссиями, психологами и сменой гимназии происходили в ту пору, когда ему только исполнилось двенадцать, и сам Алекс был похож на неуклюжего, растерянного щенка, не понимающего в чём его вина – ведь учился-то он на отлично и никого не трогал! Надо сказать, я тогда тоже не отличилась ничем, кроме паники по поводу того, что Алекса могут забрать из семьи. Теперь же, на пороге пятнадцатилетия он не только сильно вытянулся в росте и, благодаря тренировкам значительно окреп физически, но и стал более гибким в суждениях и приобрёл авторитет в классе. И я была безумно благодарна и Нику, и фрау Штуль за то, что три года назад они проявили настойчивость.

      Выглянув через витрину кондитерской лавки на парковку, я нащупала в кармане брелок, пикнула автозапуском. Моя ласточка, белоснежная красавица Honda Accord с дерзкими, наглухо тонированными в зеркальный антрацит стёклами приветливо моргнула раскосыми фарами и фыркнула клубом дыма. Прислушиваясь к возбуждённому щебетанию французских туристов, я дождалась своей очереди, взяла безалкогольный глинтвейн «с собой» и яблоко в карамели для Алекса. Вышла на улицу, достала телефон.

      – Сынуль, привет! Я еду?

      – Привет, мам. Ты чего-то рано. Мы только закончили.

      – Получилось пораньше освободиться. Но ничего, я подожду. Ты голодный? Хочешь печёное яблоко?

      – Ну… Лучше сосиску.

      Я рассмеялась:

      – Ладно. Собирайся, скоро буду.

      Попивая глинтвейн, немного прогулялась вверх по улице, купила парочку жареных в капустном листе колбасок, попросила упаковать их в термобокс.