Камея из Ватикана. Татьяна Устинова

за раму овального зеркала клочок бумаги. Синей шариковой ручкой на нем было накорябано: «Валюша, среда, зайти».

      Тонечка вытащила бумажку и рассмотрела – больше на ней не было ни слова.

      – Какой сегодня день? – спросила она у Саши.

      – Понедельник, – быстро сказала она. – Вчера я приехала, было воскресенье.

      – Мы на этом карантине счет времени совсем потеряли. – Тонечка показала ей бумажку. – Больше ничего нет. Только какая-то Валюша.

      – Пойдемте отсюда, – предложила Саша. – Ничего мы не найдем. Слушай, Тонь.

      – М-м-м?

      – Нужно бульон забрать. Пропадет. Бабка его сварила, вон на улицу выставила! Что же его теперь, вылить?

      И они посмотрели друг на друга.

      Уходили они с кастрюлей, книжкой и запиской. Родион держал на руках свою собаку и был задумчив. Саша растерянна, Тонечка грустна.

      Мужу, когда тот позвонил, она не призналась, что ходила в дом старухи искать следы ее родственников. Она отлично понимала, что участковому влетит – он все перепутал, решил, что городское начальство печется о покойной старухе, а не о заезжей москвичке!..

      – Ты бы позвонил Родиону, – попросила Тонечка. – Он беспокоится за тебя. Вдруг ты не справишься с мировой катастрофой, и вселенная погибнет.

      – Это он так сказал?

      – Я так сказала. Но он так думает.

      – Позвоню, – пообещал Герман. – Я сегодня к нашим поеду, отвезу еду и книги. Твоя мать просила привезти книг, целый список составила.

      – Ты только смотри не перезаражай их!..

      – Я дальше террасы не пойду, – успокоил муж. – Пакеты оставлю, и мы посидим… на социально безопасном расстоянии!..

      – Ужас, – сказала Тонечка.

      – Ужас, – согласился Герман. – Жди меня, и я вернусь, Тоня! Скорее всего, в субботу. На самом деле хорошо, что вы уехали. В Тверской области все же безопасней.

      – Хорошо, что в этом году у Родиона экзаменов нету. Десятый класс!

      – И это тоже хорошо.

      Они попрощались, и вскоре явилась Саша Шумакова с объемным пакетом из коричневой крафтовой бумаги.

      Кроме обещанных московского хлеба, масла и банки икры, в пакете оказались коробка зефира, банка первосортного чая, паштет и бутылка красного вина.

      – Прямо раблезианство какое-то, – сказала Тонечка, оглядывая гостинцы. – Мы сейчас все твои деликатесы поедим, а ты с чем останешься? Опять в Москву поедешь? Пополнять запасы продовольствия?

      Саша махнула рукой.

      – Я одна, – сказала она беспечно. – Мне никаких особенных запасов не надо. А у тебя ребенок.

      – Да ребенка этого паштетами и зефирами кормить – грех один! Не в коня корм.

      – Он худой как щепка.

      – Вот именно! А ест, как будто еду в чемодан укладывает.

      Саша засмеялась.

      – Вы давно здесь обитаете?

      – Еще до карантина заехали. Наш папа страшный паникер. Он нас сразу спровадил, как только стали показывать, что в Италии творится. Он сказал, что не сегодня завтра в Москве будет так же, и привез нас сюда.