Камея из Ватикана. Татьяна Устинова

кажется – прекрасно, – объявила Тонечка. – Вот тебя нарисует, посмотришь.

      – Может, он и не собирается меня рисовать, откуда ты знаешь!

      – Он рисует все, что ему нравится. – Тонечка улыбнулась соседке. – А ты ему понравилась, совершенно точно.

      Саша вдруг смутилась, как будто Тонечка отпустила ей бог весть какой комплимент.

      – А что у вас за собака? Дивное существо!

      – Пражский крысарик, – отозвалась Тонечка из дома. Она составляла на поднос посуду. – Мы зимой взяли, и она от Родиона не отходит!.. Эти собаки с легендой, они спасли средневековую Прагу от чумы, передушили всех чумных крыс! На самом деле, они настоящие собаки, несмотря на то что крохотные. Видела бы ты, как она Родиона охраняет! Когда я его ругаю, она прибегает, садится ему на ногу и тявкает на меня! Чтоб я не ругалась!.. Родион! – прокричала она в сторону лестницы. – Спускайся, мы чай собираемся пить! И покажи нам свои рисунки! Можешь?

      Мальчишка явился минут через двадцать, не меньше.

      – Моя бабушка, – возвестила Тонечка, – если кто опаздывал, к столу не допускала! Опоздавший всегда обедал в одиночестве на кухне.

      – Это предрассудки, – заявила Саша.

      – Вот, – сказал Родион и выложил на стол папку, из которой в разные стороны торчали рисунки. – Буська, иди ко мне, замерзнешь!..

      Невесомое существо, как на крыльях, подлетело к Родиону, он подхватил его с пола и сунул за пазуху. Собака немедленно высунула морду, встопорщила уши и заулыбалась.

      – Можно? – Саша потянула к себе папку.

      Родион кивнул.

      Тонечка щедро намазала на кусок белого хлеба масло и выложила паштет. Мальчик немедленно запихал хлеб в рот, кажется, целиком.

      – Слу-ушай, – протянула Саша с изумлением. – У тебя талант!

      Родион довольно хрюкнул. Ни в какие свои таланты он не верил, рисовать – это так легко, нет ничего проще! – но любил, когда его хвалили.

      – А вот это где? Воздушные шары над обрывом? Или ты придумал?

      – В Нижнем Новгороде, – ответила за Родиона Тонечка. Ей тоже очень нравилось, когда Родиона хвалили. – Мы зимой там были. И собака наша оттуда.

      – С ума сойти, – искренне сказала Саша. – Правда.

      – А это уже здесь, – прокомментировал Родион, поедая второй бутерброд. – На ручье. Мостки почти сломались, но зато красиво.

      – Очень!

      – А это старая княгиня. Ее на самом деле Лидия Ивановна зовут, она мне сказала. Тоня, а ты точно уверена, что она умерла?

      Тонечка молча кивнула. Подошла, стала у Саши за спиной и тоже стала смотреть.

      Нарисовано было карандашами – Родион больше всего любил карандаши. От того, что цвета были неяркими, а штрихи отчетливыми, рисунок словно жил, дышал.

      – Она еще сказала, раз я все время рисую, мне нужно учиться. А я сказал, что после школы в Суриковское буду поступать. А она сказала: правильно, это хорошее место, известное.

      Саша отложила рисунок и вытащила другой. А потом третий.

      Старуха чем-то была похожа на Анну Ахматову