Война амазонок. Альбер Бланкэ

она умирает, – сказала госпожа Мансо.

      – Говорю вам, нет никакой опасности. Если Богу будет угодно, бедная малютка завтра же пойдет с вами на рынок, и я буду любоваться ею с моих подмостков.

      – Если Богу будет угодно!

      – Я сказал «если Богу будет угодно» потому, что теперь по милости злодея Табарена я изгнан с Нового моста.

      – Ради самого Бога, господин Мондор, обратите внимание на мою бедную дочь.

      Доктор, призванный вернуться к делу, поставил свой ящичек, открыл его с таинственным видом и, вынув пузырек, дал понюхать Маргарите.

      Она тотчас пришла в себя и протянула обе руки к матери, которая бросилась к ней, рыдая и проклиная виновников похищения.

      – Тише, милая матушка, – сказала Маргарита, – помолчим, пока придет батюшка: о таких делах должны рассуждать мужчины.

      – У твоего отца нет другой воли, кроме моей, а я непременно требую мщения!

      – Но госпожа де…

      Маргарита вдруг остановилась, увидев вокруг себя много посторонних. Желая отвести от себя общее любопытство, указала матери на толстого Мондора, неподвижно стоявшего у постели и, казалось, предававшегося самым глубоким и мрачным соображениям.

      – Сколько я должна вам заплатить, господин Мондор?

      – Ах, любезнейшая госпожа Мансо, если бы этот мошенник Табарен не изменил мне так коварно, я считал бы за счастье быть вам полезным, но теперь у меня впереди только нищета, по такому случаю осмелюсь у вас попросить один ливр.

      Торговка пошарила в своих громадных карманах и достала оттуда маленькую серебряную монету, которую бедняк принял с благодарностью. Предписав некоторые легкие домашние средства, он вежливо раскланялся с кумушками и вышел с величественным видом.

      Мало-помалу разошлись все соседки, и через час Маргарита была на ногах.

      – Матушка, пойдем сейчас же на рынок.

      – Как это можно! Ты больна, Маргарита!

      – Молва об этом приключении распространилась повсюду и могла дать повод к разным сплетням, а как меня увидят, то прикусят языки.

      – А какое нам дело до них? Тебя похитили вместо госпожи Лонгвилль, и я очень рада за нашу добрую герцогиню.

      – Ах! Матушка, разве вы не знаете?…

      – Что такое?

      – Ничего, – отвечала Маргарита, спохватившись, – успела ли герцогиня уйти безопасно?

      – Ее проводили, как только рассвело, твой дядя Тома и Ренэ. Твой кузен вернулся сообщить мне, что она в безопасности, а дядя ушел в Гонесс.

      – Бедный Ренэ! – вздохнула Маргарита, но тотчас же, прогоняя печальные мысли, взяла мать за руку и сказала: – Идем же, матушка, на рынок.

      – Опять.

      – Это необходимо.

      Маргарита произнесла эти слова с такой твердостью, что мать, непреклонная и властолюбивая, беспрекословно покорилась дочери.

      Госпожа Мансо пошла наверх, где послышался голос маленькой дочери, и вскоре вернулась, держа ее за руку. Маргарита подхватила малютку и с восторгом расцеловала. Затем они вышли втроем и, заперев за собой двери, попросили соседей сказать синдику, что ушли на рынок.

      – Так