Белый, белый снег… (сборник). Александр Александров

была жидкая овсяная каша, ломоть черного хлеба и теплый чай в алюминиевой кружке. Эта нехитрая трапеза не утолила голод, а лишь слегка приглушила его. Чтобы отогнать навязчивые мысли о еде, я сел к столу, положил перед собой чистые листы, взял авторучку… События последних дней неожиданно обрушились на меня. И это было так отчетливо и ясно, что мне невольно пришлось пережить все заново.

      1

      Первое, на что мы обратили внимание, въезжая в поселок, был кружащийся довольно низко вертолет. Толстобрюхая винтокрылая машина явно искала место для посадки.

      – Что, почту привезли? – поинтересовался водитель у проходивших мимо мужиков.

      – Не-е-е! – охотно отозвался один из них. – Витьку Старцева медведь порвал. Из областной больницы прилетели…

      «Вот это да! – опешил я от неожиданности. – Как же так? Что теперь делать?»

      Не хотелось верить услышанному. Ведь совсем недавно мы общались с ним по телефону. И именно он пригласил меня сюда отдохнуть, поохотиться.

      – Что, знакомый, что ли? – участливо произнес шофер, заметив, как я изменился в лице.

      – Приятель… Служили вместе.

      Расплатившись с водителем, я подхватил свой туго набитый рюкзак, закинул за спину зачехленное ружье и поспешил туда, где был народ – к вертолету… Но повидаться с приятелем мне не удалось. Пока я скакал через пеньки и кочки, пробираясь к поляне, вертолет уже взлетел.

      Что делать?.. Во всем поселке я никого больше не знал. Да еще и водителя отпустил. А отсюда до райцентра – верст пятьдесят. Кроме того, как мне удалось выяснить, регулярного автобусного сообщения здесь вообще не существовало. Автобус ходил два-три раза в неделю… Мой бывший сослуживец жил здесь с матерью и женой. Дети учились в райцентре, в школе-интернате. Домой приезжали по выходным. Сам он работал на местной пилораме… Приятель мой давно звал меня на охоту, а я все не ехал и не ехал. И вот, на тебе, собрался…

      «Что же делать? – размышлял я, провожая взглядом улетающий вертолет. – Не ночевать же на улице?»

      – Вон его жена с матерью, – любезно подсказал щуплый седобородый дедок в ватной телогрейке. – Переживают…

      Я подошел, поздоровался. Заплаканные женщины молча кивнули в ответ. Видно было, что им не до меня.

      – В сознании? – спросил я.

      – Да… – тихо ответила его жена, – Но очень…

      Не договорив, она всхлипнула и уткнулась в платок.

      Поляна быстро пустела, люди расходились по домам. Кое-где уже в окнах светились огни. Порывы холодного ветра срывали последние листья с берез, трепали пожухлую траву; от реки тянуло зябкой сыростью. Щемящее чувство тоски и одиночества привычно ворохнулось в груди.

      – Чего же вы стоите? – окликнули меня женщины. – Идемте…

      Я поднял с земли рюкзак.

      – Матрена! – подал голос все тот же седобородый шустрый дедок. – А то пусть у нас ночует!.. Чего вам тесниться? А?..

      Он вопросительно взглянул на меня. Я согласно мотнул головой. По правде сказать, этот вариант меня больше устраивал… В семье горе, чего я буду там мешаться? И им лишние хлопоты, и мне тяжело…

      – Пойдем, –