Белый, белый снег… (сборник). Александр Александров

тихо произнес дед Захар, задумчиво теребя седую бороду. – Сам на лежневку[2] выполз. Мужики на работу поехали, наткнулись.

      – Ой, беда! – сокрушенно покачала головой хозяйка. – Двое ребятишек ведь у него.

      – Медведь, это тебе не курица, – продолжал размышлять дед, – Ему человека заломать – раз плюнуть. Вон, в охотничьем журнале писали: одним ударом хребет лосю может перешибить… А бегает как? Пятьдесят километров по бурелому!.. Разве тут убежишь?

      – Да уж… – сказал я и невольно содрогнулся, представив, как огромный дикий зверь безжалостно терзает моего приятеля.

      Помолчали. За окнами совсем стемнело. В наступившей тишине слышно было, как по стеклам барабанит мокрый снег.

      – А знаете, что скажу? – нарушила вдруг молчание хозяйка.

      – Что? – отозвался дед Захар.

      – Не случайно это все произошло…

      – Конечно, не случайно. Сидел бы дома, так и был бы жив-здоров.

      – Да я не то хотела сказать, – возразила Анна Андреевна, – Помнишь, этой весной у нас тут геологи стояли?

      – Помню, чего же не помнить… Дыр набурили в округе, искали не пойми что…Алмазы, говорят…

      – Так вот, – загадочно произнесла хозяйка, – а кто им могилу шамана показал?

      – Витька…

      – Погодите, – вмешался я, ничего не понимая. – Какую могилу? Какого шамана? Разве здесь были шаманы?.. Ведь это же не Сибирь!

      – Тут отдельная история, – пояснил дед Захар. – Конечно, у нас в Архангельской тайге никаких шаманов нету. Но зато полно зон и поселений, где оседают бывшие зеки. Кто временно, а кто и остается… Я сам местный, но тоже пять лет отсидел…

      – Добром бы хвастался! – одернула его хозяйка.

      – Ладно, ладно… – миролюбиво усмехнулся дед, обнажив несколько редких зубов в блестящих металлических коронках. – Так вот, значит, в начале тридцатых годов этот самый шаман у нас и объявился. Определили его здесь на временное поселение. Я тогда еще пацаном был, плохо помню. Но отец рассказывал, ходили с мужиками смотреть, как он камлает. С духами, то есть, общается… Бубен у него такой был, с лентами. Сам сделал из коровьей или лосиной кожи – уж точно не помню… Обувь шил, одежду верхнюю. Все больше из меха – хорошо умел шкуры выделывать.…Потом в тайгу ушел жить, построил себе избу возле озера. В поселок наведывался только за продуктами… С женщиной сошелся, она к нему ушла. Так и жили в глуши, пока он не помер. Перед войной уж… Там его и похоронили.

      – А почему «черный»? – спросил я.

      – Так черный и черный… – пожал плечами дед Захар. – Может потому, что избу поставил на Черном озере. А может от того, что обличием был таков. Волосы носил длинные, в косу заплетенные. Черные, как смоль… И глаза – раскосые… Как японец, все равно…

      – Бурят, – поправила хозяйка.

      – Ну, вроде того… – согласился дед.

      – Так вот, – продолжила за мужа Анна Андреевна, собирая тарелки со стола, – геологи эти, что были весной, узнали как-то про захоронение. Уговорили Виктора показать им

2

Лежневка – дорога, выложенная в особо непроходимых болотистых местах круглым пиленым лесом