Наши в ТАССе. Анатолий Санжаровский

допытывается по междугородке у автора:

      – Ты почему так часто меняешь города?

      – Лучше не спрашивай!

      – Всё ж! Что тебя сделало заядлым путешественником?

      – Алименты.

      Бузулук:

      – Тань, – говорит Бузулук, – дай мне твоего любушку Таубешланга. Я дам ему цэу и по лбу!

      28 января

      Проделки ИИ

      Пожаловал Терентьев. Увидел пустой тёмный медведевский угол, опало спросил:

      – А где ваш вождь и учитель?

      – Захворал! – радостно доложил хором отдел.

      Кошка за порог – мыши в пляс!

      Все в редакции чувствуют себя вольготно и в девять утра устроили вечер воспоминаний о школе.

      Ия рассказала, как под её мудрым руководством в девятом классе была предана анафеме нелюбимая училка.

      За этот выбрык Ию хотели отправить учиться куда-нибудь в область. Но она хорошо пела. А тут подъезжали праздники. Самодеятельность школы готовила концерт. За Ию вступилась руководительница художественного кружка. Ие вкатили двойку в четверти по поведению и на том закончилось её перевоспитание.

      – Вытворяли… – Ия в смехе качает головой. – Откуда что и бралось? Помню, на уроке нелюбимой училки посадили на последней парте чучела двух ребят. «Дали» им по газете. Из-за газет видны только волосы. Училка орёт: «Встать, Симкин с Петровым!» Класс падает со смеху. Училка на ракете улетает жаловаться директору.

      И Володя, наш незабвенный Владимир Ильич, не был паинькой.

      – Я, – вспоминает он, – не любил черчение. В лицо кидал учителю: «Чертить – здоровью вредить!» Учитель назидательно отвечал: «Черчение – мать учения»… На уроке физкультуры я спрятал брюки одного парня. На следующем уроке его вызвали к доске. «Я не могу» – отвечает парень. – «Не валяй дурака!» И он вышел к доске в одних трусах.

      Отсмеявшись, Владимир Ильич запустил глаза в газету.

      – Володь, – говорю я, – как дела в Америке?

      – Да постреливают…

      Припоздалый Бузулук не сразу заметил, что Медведя-то нашего нет. А когда узнал, что тот болен, присвистнул:

      – Любит наш бугорок[37] погулять! Не завизировал мой материал про донецкий уголёк. Взял отгул за прогул… Ну, братцы, это никуда негожо! Если сейчас, Вов, – глянул на Новикова, – не завизируешь – зар-режу!.. Только ты сильно не пугайся. Это у меня юмор такой деревянный… Сегодня, ребята, мой Димка сказал: «Запрягайся, отец, в сани, поехали в сад. Надоело мне дома сидеть два ваших выходных!» По дороге ко мне пришли хорошие строчки для стихов. Не Суздаль создал этот звон… Идёт верблюд, поёт верблюд…

      – Дошли до стихов, – хмыкнул Новиков. – У нас и Ия пишет стихи. Носила в нашу многотиражку «Тассовец». Медведев тогда был там редактором. И он сказал: «Пока я редактор, эта мадам у меня выступать не будет. Это ж убогость высшей марки!» Тогда Ия работала в справочной.

      Ия горько повздыхала и смолчала.

      Ну как возразишь начальнику?

      Хорева подняла руку:

      – Расскажу последний анекдот. Тогда и за работу… В детском саду детям дали задание: нарисуйте, кто кем хотел бы быть. Одна девочка

37

Бугор – начальник.