Сокровище троллей. Ольга Голотвина

видел то, чего не видел хозяин постоялого двора: за его спиной на пороге кухни стояла Дагерта. Ни кровинки в лице, руки к груди вскинула. Наверное, представилось ей сейчас, как тянутся хищные твари к человеку, который мог бы лечь грудой костей на краю той котловины, не встретиться ей в жизни, не стать ее мужем…

      – Конец бы нам, – продолжал Кринаш, – да не поддались, очнулись. Орали вовсю, чтоб сон прогнать. Мечи в руках… словом, мы этим кустикам показались кусачей добычей. Не приняли они боя, отступили.

      – Ишь ты, – приподняла Румра свои густые брови, – а я слыхала, что Бродячие Кусты никогда не отступают.

      – Должно быть, сытые были, – развел руками хозяин.

      – Не врет? – обернулась женщина к дарнигару. Серьезно спросила, без вредности.

      – Не врет, – подтвердил Литисай. – Даже скромничает. Это он нам подсказал криком гнать сонные чары. Помню, сказал: «Орите, ребята, на эти кустики так, будто они вам в „радугу“ насквозь проигрались, а платить проигрыш не хотят!»

      В смехе, который рассыпался над столом, не было ничего обидного.

      Вернув частицу заслуженного почета Кринашу, Литисай почувствовал себя по-мальчишески довольным.

      «Я ведь не соврал ни словом, верно? Бродячие кусты и впрямь ушли… Да, говорили потом люди, что этих тварей колдун по приказу короля Нуртора натравил на грайанский разъезд – потому, мол, они нас и не тронули. Но люди мало ли что брешут, а Кринаш рассказывает, что сам видел…»

      – Да, – отсмеявшись, сказала Румра. – Ты, хозяин, видать, вояка матерый. И ты, дарнигар, не так зелен, как я думала. Тоже, выходит, командир бывалый да толковый…

      Оба наемника кивнули: Румра сказала то, о чем они оба подумали.

      Литисай почувствовал себя таким счастливым и гордым, словно сам король перед войском провозгласил хвалу его отваге.

      Румра махнула жене хозяина:

      – Эй, добрая женщина, у нас кувшин уже пуст!

      Хозяйка мигом принесла еще кувшин, разлила вино по чашам.

      Румра для большей торжественности поднялась на ноги.

      – За тебя, бывший десятник Литисай! За тебя и за тех, кто с тобой в ночном лесу обратил в бегство Подгорных Тварей!

      – И за меня, ясно-понятно? – хохотнул Кринаш.

      – Конечно, и за тебя… – Женщина повернулась к Литисаю. – Выпьем, дарнигар!

      – Выпьем, шайвигар! – счастливо и благодарно выдохнул в ответ молодой человек.

      И тут в дальнем темном углу зашевелилось то, что Литисай до сих пор считал брошенным на скамью старым тулупом.

      Груда тряпья развернулась, превратилась в человеческую фигуру – и на свет шагнул однорукий нищий, которого Литисай перед этим видел мельком во дворе.

      – Коль за меня пьют – может, и мне винца поднесут? – заговорил он с дерзким, злым вызовом. – Или не узнаешь меня, десятник? Я ведь с тобой в ту ночь в лесу был!

* * *

      На крышах обеих изб, точно воробьи, расселись разбойники: сверху виднее, а зрелище предстояло занятное.

      На тех же, кто остался внизу, рявкнул