Сокровище троллей. Ольга Голотвина

как Уанаи решит, так и будет, – подвел итог разговору старик. – Прикажет – так хорек из лагеря живым не уйдет… ну, и не спалит никого.

      «Так это не атаман?» – удивился про себя гость. На слова «из лагеря живым не уйдет» он не обратил внимания. И так было ясно, что если не удастся прибиться к ватаге, прорываться на волю придется с боем.

      – А где добыча? – послышался за спиной щебечущий, легкий голосок.

      Чужак изумленно обернулся. Ребенок в разбойничьем лагере?!

      Нет. Не ребенок. Кажется, все-таки взрослая женщина, только маленького роста. И до того приметной внешности, что чужак широко распахнул глаза.

      Матовая гладкая кожа. Правильные, тонкие черты – лицо фарфоровой куклы. Глаза прозрачной голубизны. Снежно-белые короткие волосы. И тонкий завиток татуировки, сбегающий по виску.

      Разбойнику никогда не приходилось встречать ксуури – жителей далекого загадочного Ксуранга. Но слышать о них доводилось. Ошибиться тут было невозможно.

      – Добыча? – почтительно переспросил Тетива. – Которую хорек взял? Куртка да шапка на нем сейчас, – кивнул он на пленника, – а лошадь я к тестю Гипаша велел отвести, на охотничью заимку. Не тащить же ее в лагерь!

      – Правильно, – кивнула ксуури.

      Чужак быстро сообразил: если с бабенкой говорят этак уважительно – стало быть, она тут не для общей утехи. Надо полагать, подружка этого самого Уанаи. Одета хоть и по-мужски, но чисто и ладно: полушубок явно шит по мерке, сапожки тоже не с чужой ноги. Наряжает ее вожак – стало быть, ценит свою бабу. И ссориться с нею ни к чему.

      А потому гость попросил учтиво:

      – Девонька, сбегай за атаманом, а?

      И не понял, почему толпа грохнула дружным хохотом.

      Не рассмеялась только странная маленькая женщина.

      – Здесь командую я, – прощебетала она. – Называй меня Уанаи, на языке ксуури это означает «изгнанница»… А как мы должны называть тебя?

      Разбойники вокруг продолжали ржать.

      Чужак сдержал ухмылку.

      Над ним решили подшутить? Ладно, пусть. Для первого знакомства лучше смех, чем враждебное молчание. Если шутка не злая, грех ее не поддержать.

      – Здравствуй, атаман Уанаи, – почтительно поклонился чужак забавнице. – Зови меня Подранком, как в Чернолесье звали.

      Скользнул взглядом по толпе и добавил уже не для девушки, а для всей шайки:

      – Я не из Отребья. Имя есть, да не хочу его мусолить в лесных странствиях.

      Усмешки стали сочувственными, понимающими.

      – Не ты один такой, – сказал кто-то из толпы.

      Менять имя – не только грех и преступление. Имя – часть человека. Сменишь его – от души кусок оторвешь. Зато взять дорожное прозвище, чтоб имя поберечь, – дело обычное, многие путники так делают. А ведь у разбойника вся жизнь – скитания…

      Подранок обернулся к шутнице и продолжил игру:

      – Дозволь, грозный атаман, у твоего костра сидеть, с твоими людьми добычу делить.

      – У моего костра кто попало не сидит, – сказала девица так серьезно, словно и впрямь верховодила в стае