Тень Серебряной горы. Сергей Булыга

что сходи посмотри господинчика.

      Меркулов пошёл, через полчаса вернулся и сказал, что господинчик ходит по Лысому бугру, месит грязь, рвёт травки и в бумажные пакетики складывает. А если где увидит камни, то молоточком их простукивает, отбивает куски и тоже берёт в пакетики. Но больше всего Меркулова удивило одно необычно толстое стекло, адъюнкт через него на травки смотрит, и тогда можно много чего рассмотреть, он это стекло Меркулову давал, и это очень удивительно. Дурень, сказал на это капитан, я тебя для чего посылал? Чтобы ты его привёл!

      И неизвестно, чем бы это тогда кончилось, но тут как раз вернулся сам адъюнкт. Капитан спросил:

      – Ну, как?

      – Пока ничего интересного, – ответил адъюнкт. – Нет, даже совсем нет ничего!

      – Да, это верно, – сказал капитан. – Здесь только камни да ягель.

      – А вот Орлов говорит, – сказал адъюнкт, – что здесь раньше водились мамонты.

      – Да, водились, – подумав, сказал капитан. – Но очень давно! Здесь же, в этих краях, раньше было тепло, как на киргизской линии. А потом вдруг стало холодать, трава стала жухнуть, есть им стало нечего, и они все вымерли.

      – А говорят, – сказал адъюнкт, – что кое-где они выжили.

      – Ну, – нехотя ответил капитан, – я про такое тоже слышал. Это что будто есть одно такое место в чукочьей стороне, где бьют горячие ключи, так там и сейчас тепло, и там и зимой есть их трава, вот они там и пасутся. Но теперь они очень пугливые! Чуть что, они сразу в пещеру нырь, и не найти их там. Люди ходили туда, в ту пещеру, искали. Нашли только кости.

      – А ты там был? – спросил адъюнкт.

      – Нет, конечно! – сердито сказал капитан. – Это же уже не наши земли!

      – Ну, посмотрим, посмотрим, – сказал адъюнкт задумчиво. – Посмотреть это всегда нелишне.

      И на этом их тот разговор закончился, потому что пришла Матрёна и сказала, что обед уже накрыт. Капитан пошёл к себе. Ел, ничего не говорил, смотрел только в миску. А когда поел, то так и не встал из-за стола, а продолжал сидеть, поглядывая то на икону, то в окно. Степанида настороженно молчала, боялась о чём-либо спрашивать. Вдруг капитан сам спросил, чего бы она больше всего хотела. Степанида покраснела и ответила:

      – Я не знаю.

      – Вот! – строго сказал капитан. – А о чём ты тогда молишься?

      – Я за тебя молюсь, – сказала она тихо.

      Капитан смотрел на неё и молчал. Потом встал, сходил к стене, взял с полки коробку шахмат, принёс её и высыпал на стол, и замер. Потом медленно расставил шахматы, начал ходить. Сделал два хода и остановился. Вспомнился ему Иван Иванович, тот ссыльный, который два года у них столовался, потому что был такой приказ. И это были его шахматы, это он их с собой привёз. Капитан, правда, и раньше играл в шахматы, и тоже хорошо это умел, но Иван Иванович его много чему научил в шахматах. Времени-то было у них предостаточно! Зимой, бывало, как сядут играть сразу после обеда, так и играют до ночи. И Иван Иванович почти всегда молчал, а если что и говорил, то всегда кратко и к месту.

      – Вот это, – например, он говорил, – не тура, а ладья. И это не королева, а визирь. Не офицер,