О личной жизни забыть. Евгений Иванович Таганов

не было.

      На четвертое посещение Петра осенила новая идея.

      – Ты когда-нибудь видел альбом с детскими фотографиями своих родителей?

      Алекса это тоже не смутило.

      – Их альбомы пропали, когда мы переезжали из Аргентины в Коста-Рику.

      – Через два дня я привезу и покажу тебе их детские альбомы. Хорошо?

      – Я знаю, что такое фотомонтаж. Вы просто их подделаете.

      – Неужели считаешь, что из-за тебя вся наша служба бросит все дела и будет заниматься детским фотомонтажем? Просто твои отец и мать настоящие русские герои и мы хотим помочь стать на ноги их сыну.

      После пяти минут такого диалога, Алекс обычно напрочь замолкал, не желая дальше разговаривать с «дядей Альберто». Во всем госпитале больше никто не говорил по-испански, но Петр знал, что Алекс несколько раз обращался к медсестрам и врачу по-английски, требуя все того же костариканского консула. Однажды даже попытался покинуть госпиталь в больничной пижаме, но был остановлен. И все же на восьмой или десятый раз их диалог чуть расширился.

      – Что стало с моей мамой? – спросил Алекс, после небольшого молчания.

      – Про нее мы еще ничего не знаем.

      – А где похоронили папу?

      – Я привез урну с его прахом сюда, в Москву. Когда ты чуть поправишься, мы проведем церемонию захоронения.

      Возникла продолжительная пауза.

      – Вы тоже будете делать из меня русского шпиона? – неожиданно произнес Алекс.      – Увы, эту честь еще надо заслужить. Получи сначала обычное среднее образование. Уверяю тебя, оно здесь более качественное, чем в твоей американской элитной школе. Тебе придется очень постараться, чтобы не быть в нашей школе аутсайдером.

      – А если я сбегу оттуда, меня посадят в тюрьму?

      Петр, довольный возникшим общением, не удержался от снисходительного сарказма.

      – Да, и еще будут долго пытать каленым железом, а потом расстреляют. Между прочим, у тебя здесь есть настоящая бабушка, мама Сергея Николаевича, твоего отца.

      В глазах юноши на секунду вспыхнул живой огонек.

      – А я могу ее увидеть?

      – Ты хочешь общаться с бабушкой через переводчика?

      – Она что, и английского не знает? – интерес к мифической бабушке тут же угас.

      Зацепину показалась подходящей мысль на какое-то время отправить парня к настоящей русской бабушке, из тех, на которых, как известно, все российское воспитание держится. Но подполковник Шелех его идею не поддержал.

      – Тринадцать лет это уже не тот возраст, чтобы от бабушек в восторг приходить. Давай лучше его в интернат оформляй.

      – В сто четырнадцатый?

      Подполковник глянул на подчиненного тяжелым взглядом.

      – Может все-таки в другой, откуда ему труднее будет добираться до костариканского консульства? – проявил он свою осведомленность о больничных делах. – Погонами рискуешь.

      – Да все с парнем будет хорошо, – заверил шефа капитан.

      11

      Все время своего нахождения в госпитале Алекс пребывал в глубоком ступоре. Он ел, спал, говорил