О личной жизни забыть. Евгений Иванович Таганов

под рубашкой Исабель пакеты с паспортами и пачками купюр и решил, что у них с Карлосом был дополнительный план, как можно благополучно исчезнуть, просто растворившись в джунглях.

      Исабель перегнулась на переднее сиденье и крепко обняла сына.

      – Сыночка, моя, кровиночка! – по-русски вырвалось у нее, для каких-то других слов уже не было ни места, ни времени. Сняв с шеи маленький медальон, она сунула его сыну в карман рубашки, даже не забыла застегнуть его там на пуговицу. Кабриолет затормозил. Исабель выпрыгнула из него и махнула рукой: – Пошел!

      – Мама! – Алекс попытался тоже выскочить из авто. Альберто правой рукой с силой прижал его к сиденью. Кабриолет понесся дальше.

      Исабель подошла к высокой куче земли на обочине, присела и, опершись о землю обеими рукоятками пистолетов (своего и Карлоса), открыла прицельный огонь по приближающимся джипам.

      Кабриолет продолжал мчаться по шоссе. Вертолет стрекотал где-то в стороне.            – Кажется, ушли. – Альберто обернулся к Алексу, тот непонятно когда раненый, без чувств чуть завалился над своей дверкой.

      Машина, резко снизив скорость, въехала в небольшую деревню, погруженную в глубокий сон. Альберто свернул в какой-то закоулок и остановился. Из основания шеи Алекса обильно сочилась кровь. Достав из аптечки бинт, Альберто умело перевязал рану. Тело Карлоса он втиснул между сиденьями и накрыл его пледом из багажника.

      – Черт бы нас всех побрал! – А что еще оставалось ему сказать.

      9

      Напрямую в российское посольство прорываться было рискованно. Поэтому посольский врач сам выехал на явочную квартиру осматривать Алекса. Рана была не опасной, но большая потеря крови сделала парня совсем слабым. Таково было свойство организма Гонсалеса-младшего: он почти никогда не болел, но уж попав на больничную койку, всегда болел тяжело и долго поправлялся.

      Тело Карлоса, как Альберто не старался, на родину вывезти не удалось, его сожгли в одном из крематориев Сан-Хосе под чужим именем, и на российское кладбище он полетел в багаже Альберто в стандартной погребальной урне.

      Рядом с панамцем-коммивояжером в летящем в Мадрид самолете сидел полусонный Алекс. Новость о том, что он сын российских разведчиков была для него слишком невероятной, чтобы он в нее мог поверить. Пришлось добавить, что от его послушного поведения теперь зависит жизнь его матери. Нужные таблетки окончательно обезволили его, чтобы он уж совсем не сопротивлялся полету. На двух пересадках до Москвы Альберто пришлось делать в аэропортных туалетах своему подопечному дополнительные уколы, и в Шереметьево для приема юного пациента понадобилось вызывать карету скорой помощи.

      Помимо медицинской «Газели» у трапа самолета стояла еще и черная «Волга» для самого Альберто. Моросил холодный августовский дождь, от которого гостю из тропиков было чуть зябко, несмотря на предусмотрительно надетую ветровку.

      К Альберто, успевшего уже перевоплотиться в капитана ГРУ Зацепина, подошел человек из «Волги», этакий бесстрастный следователь НКВД полувековой давности в сером костюме.

      – С