О личной жизни забыть. Евгений Иванович Таганов

отдал ей то, что успел написать. И не глядя на гостью, учительница вышла из класса.

      Алекс с укором посмотрел на старосту.

      – Ну что я такого сказала?! – искренне недоумевала великовозрастная шалунья.

      – У тебя кожа наверно как у слон.

      – Э! Э! Фильтруй базар!.. Ну иди еще извинись перед ней за меня. С тебя станется.      – А-а! – Алекс с тем же безнадежным выражением, что и учительница, махнул рукой, мол, что с тобой говорить.

      Они вышли в коридор.

      – Между прочим, тебя сегодня с вещами увозят, – сообщила девушка. – Вскрылись твои старые преступления и все – прощай, Алекс!

      Он остановился и обалдело на нее уставился.

      – Да ты что, шуток не понимаешь. – Даниловна по-дружески толкнула его в плечо. Это было едва ли не первое ее прикосновение к нему, но Копылов даже не заметил этого. – За тобой куратор приехал. Куда-то тебя везет на все лето. Мне сказали тебя собрать.

      Куратор? Всю весну о нем было ни слуху, ни духу. И вот снова нарисовался.

      Они прошли на крытую галерею, соединяющую учебный корпус со спальным.

      – А как же экзамены? – вспомнил Алекс.

      – Осенью сдашь. Тебе сейчас все равно их не сдать.

      В мальчиковой спальне сильно было засилье цветных глянцевых пятен. У изголовья каждой из шести кроватей на стене красовались вырезанные из газет и журналов фото. По заведенному порядку каждому воспитаннику разрешалось повесить не больше трех картинок – только Хазин повесил себе пять, доказав классному руководителю, что если Копылов повесил одну, то он за счет этого может повесить себе на две больше. В основном это были снимки обнаженных красавиц и культуристов и только у Алекса висел тихоокеанский атолл с пальмами и сверкающей водной гладью. Еще у каждого из ребят имелась своя книжная полка, на которой стояли учебники и беллетристика.

      Пока он бросал в сумку рубашки и носки, Даниловна разглядывала его книги и журналы.

      – Покажи мне ее фотографии? – вдруг попросила она.

      – Чей? – не понял Алекс.

      – Ну той девчонки из Коста-Рики. Пацаны сказали, что есть у тебя.

      – В тумбочке. – Он даже не стал отходить от шкафа с одеждой.

      Староста открыла тумбочку. Достала из пакета и внимательно просмотрела все фото Камиллы.

      – Ты с ней целовался?

      Вопрос что называется в лоб. А можно ли то, что было с Камиллой назвать настоящим поцелуем? Да и с какой стати он должен отвечать?

      Алекс присел на стул переобуться.

      – Какие еще вопросы?

      – Ну как хоть зовут скажи.

      – Камилла. Довольна?

      Даниловна вытащила из ящика медальон, который при бегстве из Лимона оказался у него в кармашке рубашки.

      – Это от нее?

      – Нет, от мамы. Он не открывается.

      Староста что-то зацепила ногтем и медальон открылся.

      – Да запросто открывается. Тут какая-то штука. Из золота, что ли? – Она с удивлением смотрела на чип внутри медальона.

      – Потом посмотрю. – Алекс мельком глянул на желтую плоскую штучку, закрыл медальон и сунул себе в карман.<