Хроники загадочного Острова, или Файолеана. Мария Голикова

загорелись глаза.

      – А что тогда?

      – Каус может вернуться. Хоть бы он появился поскорее. – И зашагал дальше.

      Эльта убежала домой – и не заметила, что у соседней витрины стоял Яник и слышал их разговор. А Яник покраснел до кончиков ушей и хотел взъерошить волосы, как делал всегда, когда волновался, но забыл, что на нём шапка. Кое-как поправил её и пробормотал: «Ох, какой же я дурак!» – после чего решительно направился к косметической лавке, но у крыльца его решимость куда-то исчезла. Надо было попросить у Эльты прощения, но идти прямо к ней домой оказалось страшновато. Ещё немного подумав, Яник решил подойти к ней на нейтральной территории – завтра в школе.

      Но в школу Эльта не пришла – ни завтра, ни на следующий день. Спустя несколько дней Яник встревожился настолько, что спросил у Неты с Гретой, которых терпеть не мог:

      – Что с Эльтой, не знаете?

      – Она заболела, – сказала Грета.

      – А что с ней?

      – Говорят, сильно простудилась. А что?

      – Ты же с ней больше не дружишь, – вставила Нета.

      – Не твоё дело, – ответил Яник грубо. – А вы у неё не были?

      – Нет.

      – Тоже мне подруги!

      – Мы навестим её на следующей неделе, если она не поправится, – сообщила Нета.

      – А сейчас нас вряд ли к ней пустят, у неё лихорадка, – прибавила Грета. – А сам почему к ней не сходишь? Взял бы да навестил.

      – Надо будет – и навещу, – буркнул Яник и отошёл.

      Эльта почувствовала себя плохо в тот же день, когда Эймер говорил про Кауса. Голова отчего-то разболелась, цифры в задании по математике клонились и плыли куда-то… Эльта подумала, что это просто от усталости, и решила пораньше лечь спать – но никак не могла согреться и попросила у матери второе одеяло. Та ахнула:

      – Ты же вся горишь!

      И теперь, выплывая из забытья, она неизменно видела мать, которая спрашивала о самочувствии и трогала её лоб. Её рука всегда казалась Эльте холодной.

      – Это просто трудное время, моя дорогая, но оно пройдёт, – повторяла Северина, беспокойно вглядываясь в исхудавшее лицо дочери.

      Эльта закрывала глаза, ощущая себя не во сне и не наяву, а словно бы где-то между мирами. Горло будто разрывалось на части, дышать было тяжело, и всё окутывал жар, из которого возникал то снег, то всполохи огня, то лицо Эймера, то бушующие волны, то какие-то угрожающие тени. Увидев их, Эльта старалась отстраниться, не зная, как их отогнать, и приходила в себя от голоса матери, отца или доктора. За окном было то светло, то темно, она потеряла счёт времени – всё сливалось в жару и путалось в тягостных обрывочных снах.

      В лавке звякнул колокольчик. Яник старательно вытер ноги о коврик и подошёл к прилавку:

      – Госпожа Северина!

      – Здравствуй, Яник. Что так долго не заходил?

      – Да так, по глупости… Я пришёл узнать, как Эльта. Ей лучше?

      Северина покачала головой.

      – Доктор обнаружил воспаление лёгких. Делаем