И дети их после них. Николя Матье

цветными пятнами.

      Стеф с подружкой тоже были тут, они сидели в глубине комнаты, прислонившись спиной к стеклянным дверям, ведущим наружу. С ними были три парня, которых Антони никогда не видел. Все они сидели прямо на полу с размякшим видом, вперемешку, касаясь друг друга коленями, а самый длинный из парней вообще лежал. Но особое внимание привлекал его сосед, чувак в кожаной куртке с грязными волосами, настоящий красавчик, похожий на Боба Дилана, хотя и с большой натяжкой, и одетый с элегантной небрежностью. Кроме того, в эту минуту играли «Let It Be», такая тоска. Антони сделал несколько шагов в их направлении. Он не прочь был бы тоже смешаться с этой компанией. Но это, конечно, было невозможно.

      Потом парень в кожаной куртке достал из кармана какой-то пузырек, откупорил его, поднес к ноздрям и глубоко вдохнул. После чего протянул пузырек Стеф. Потом все нюхали по очереди и при этом ржали как ненормальные. Эффект, похоже, достигался чуть ли не моментально, но через минуту все проходило. Так что очень быстро они снова впали в то же самое томное оцепенение. Стеф и красавчик переглядывались, старались незаметно коснуться друг друга. В комнате было не меньше плюс тридцати. Как только этому придурку не жарко в кожаной куртке? Когда пузырек пошел по второму кругу, Антони решил попытать счастья.

      – Привет.

      На него обратились пять пар глаз.

      – Это кто? – спросил самый длинный, тот, что лежал на полу.

      Стеф и ее подружка уже явно не имели ни малейшего понятия. Верзила приподнялся и щелкнул пальцами. Даже когда он сидел, было видно, какой он здоровенный, настоящий Шварценеггер. Он был в пастельной футболке и сандалиях на босу ногу.

      – Чего тебе?

      Клеманс только что нюхнула из пузырька. Она нервно закудахтала и стала перевязывать свой конский хвост. Настала очередь Стеф. Та сделала глубокий вдох.

      – Блин, как будто башку пломбиром накачали.

      Остальные сочли это сравнение отличным: ощущение самое то. Когда пузырек вернулся к типу в кожаной куртке, тот обратился к Антони:

      – Хочешь попробовать?

      Все уставились на него мутными глазами, ожидая, что будет дальше.

      – А что это? – спросил Антони.

      – Попробуй, узнаешь.

      Антони и сам не знал почему, но все они казались ему одинаковыми, похожими между собой. Ничего такого, какие-то детали в тряпках, которые были на них надеты, манера держаться, что-то смутно-поверхностное. Ему трудно было бы обозначить это словами, но он вдруг почувствовал себя каким-то мелким, жалким, ничтожным. Ему захотелось свалить. Он взял пузырек.

      – Давай, – не унимался кожаный, втягивая ноздрями воздух.

      – Оставь его в покое, Симон, – сказала Клеманс.

      – Ну что, слабо́? – подключился «Шварценеггер».

      Наполовину прикрыв правый глаз, он изобразил асимметричное лицо Антони. Тот сжал кулаки, что было еще глупее, чем все остальное.

      – Прекрати сейчас же, идиот несчастный! – сказала Клем и пнула шутника ногой.

      Затем сердито обратилась к Антони:

      – Чего тебе надо? Катись отсюда.

      Но Антони не мог уже шевельнуть ни рукой,