И дети их после них. Николя Матье

жизнь оборвалась из-за лейкемии, и все в таком духе. Такая у нее была жизненная философия.

      – Покажи.

      Антони показал ладонь. Все отлично. Можно было возвращаться на террасу.

      Там они выпили, потом Эвелин принялась его расспрашивать. Ей хотелось знать, как у него дела в школе, как он проводит каникулы. Антони отвечал уклончиво, а она слушала с добродушной улыбкой, показывая потемневшие от никотина зубы. На этот вечер она запаслась двумя пачками «Голуаз». Когда разговор прерывался, слышно было ее дыхание, знакомый всем хриплый присвист, затем она закуривала новую сигарету. В какой-то момент отец захотел прогнать осу, пристроившуюся к упаковке от сырков, принесенных для аперитива. Но та ничего не желала знать, и он сходил за электрической мухобойкой. Послышалось «зззз», запахло паленым, и оса упала лапками вверх.

      – Какая гадость, – сказала Элен.

      Вместо ответа отец залпом выпил свое пиво и выудил изо льда следующую бутылку. А потом все стали обсуждать, что случилось в Фуриани с соседом. Люк Грандеманж ничего удивительного в этой резне не видел. Насмотрелся он на этих корсиканцев, когда работал на стройке, это просто смешно. Потом, как обычно, разговор зашел о футболе, корсиканцах и черножопых. Эвелин пересела, она не любила, когда муж пускался в такие истории. Надо сказать, что недавнее нападение на антикриминальную бригаду всполошило весь поселок. «Зона» ведь совсем рядом. Люди уже представляли себе, как эти черномазые в балаклавах жгут машины, как это было в Во-ан-Велене. Сосед с отцом считали, что опасность все возрастает и что именно они находятся на последнем рубеже.

      – Вам бы туда наведаться, – сказал великан, указывая на Антони подбородком.

      – С этими типами все время проблемы, – согласился отец.

      – Когда я служил в добровольной пожарной дружине, у нас случались вызовы в «зону». Так представляешь, эти черномазые, вот такие пацанята, малявки совсем, пытались стырить у нас ключи от грузовика.

      – А вы что?

      – Да ничего, тушили пожар, и все. А ты что хотел?

      – В этом и была ваша ошибка.

      Они развеселились, но Антони было не до смеха. Он встал, чтобы потихоньку смыться.

      – Ты куда?

      На этот раз его остановила мать, Элен.

      – Мне надо идти.

      – С кем ты?

      – С кузеном.

      – Ты видел Ирен?

      Сестры больше не общались. Все из-за ипотеки на дом, в котором жила Ирен, хотя сестры унаследовали его вдвоем. Деньги, все время деньги.

      – Ага.

      – Ну и что? Как она?

      – Не знаю. Нормально.

      – То есть?

      – Да нормально все, чего тебе?

      – О господи, ну иди, раз ты такой вредный.

      Отец не повел и бровью. Они с соседом наливали себе по очередному стакану пива. Сейчас, в сгустившихся сумерках, они были братьями, единомышленниками и подогревали свой праведный гнев, держась поближе друг к другу.

      Антони воспользовался этим, чтобы улизнуть к себе в комнату, которая все же была не такая крутая, как у кузена. Отец добыл ему где-то двухэтажную кровать,