Асафетида. Максим Николаев

в Свято-Троицком кафедральном соборе большевики открыли музей атеизма, главным экспонатом которого стал закрепленный под куполом гигантский маятник Фуко. Богослужения возобновились только в 1941-м, когда город заняли нацисты. Так называемая Псковская православная миссия, трудившаяся по всему Северо-западу на оккупированных территориях, сумела при содействии немецких властей открыть более трехсот приходов в Ленинградской, Псковской и Новгородской областях. Большинство из этих церквей остались действующими и после войны.

      Девочка переводит глаза на ворону, приземлившуюся на металлический скат. Со стороны Великой на кремль наползает чернота. Туча, хоть на дворе декабрь, напоминает грозовую.

      От ураганного порыва Оля, и без того крохотная, съеживается до размера ребенка. Проповедник, повышая баритон, перечисляет мертвецов в соборной усыпальнице. Когда он доходит до Николая Блаженного, в миру Микулы Салоса, где-то близко гремит кровля.

      В объявленное гидом свободное время пара женщин отправляется осмотреть крепость, остальные слишком устали. Из собора выпархивает стайка местных богомолиц в одинаковых будто с одного конвейера платках и приветствует пилигримок благостными, но одновременно с тем заговорщическими улыбками. На заданный вопрос те бросаются наперебой объяснять, что прибыли из Новгорода и, хоть тур однодневный, успели уже поставить свечи в Печерском монастыре, и сейчас на автобусе поедут ставить в Елеазаровском. Грех говорить, конечно, но Псковский Троицкий собор – ни в какое сравнение с их новгородской Софией: в Псковском и места больше, и света, и дух особенный.

      Игнорируя беседу, из толпы выплывает ухоженная дама лет под 50. Смиренный макияж приличествует цели поездки. Не дойдя нескольких шагов, она становится на песок напротив замурованного оконца в белой стене. Подруга направляет объектив смартфона.

      Железо грохочет прямо над головами. Перекрикивая ветер, фотограф командует улыбнуться. Модель заправляет выбившуюся из-под платка непослушную прядку и выставляет вперед ногу в сапожке на острой шпильке. В этот же миг в вышине раздается громоподобный удар, потом свист – и нечто, подобное золотой молнии, проносится по направлению вниз.

      Подняв взгляд, я вижу, что креста на куполе больше нет. У распластанной женщины из спины торчит двухметровая пика с перекладинами по бокам. Тело будто гвоздем прибило к песчаной поверхности. Как по кровостоку по трещине в сусальном золоте струится багровый ручей.

      Я слышу несколько женских возгласов и один мужской. Богомолицы, из тех, что посмелей, окружают тело, но не решаются прикоснуться. Кто-то набирает “скорую”.

      – Не к добру, – шепчет пухлая старушка в траурном черном платке.

      Оля запоздало вскрикивает. Песок буреет, поглощая кровяную лужу, что расплывается из-под мертвого тела.

      4. Защита

      Мы решили не тратиться на кафе и отметить защиту в бане. Нас пригласила Варя. Я был с ней как будто смутно знаком, но на занятиях не встречал ни разу, хоть Лера с Викушей и убеждали