Долгое дело. Станислав Родионов

ты же работаешь…

      – Женщина делает вид, что работает, учится, занимается домашним хозяйством, а сама думает о любви.

      – У тебя в душе тоже белые ночи, – улыбнулся он. – Покажи-ка палец…

      – Зачем?

      – Который порезала…

      – Я не порезалась.

      – Как не порезалась?

      Она не ответила, разглядывая небо, не залитое солнцем, не затянутое тучами, не закрытое облаками, не озолоченное луной, – она смотрела в это странное небо, бог весть кем и чем освещенное.

      – И не обожглась?

      – И не обожглась.

      – Зачем же кричала?

      – Разгадай, ты же следователь…

      Он придвинулся, пытаясь своими очками пересечь ее убегающий взгляд, но только закрыл головой блеклый июньский свет, отчего Лидины глаза ушли в серую тень.

      – Лида, у тебя что-нибудь случилось?

      – Нет. А вот у тебя?

      Из дневника следователя. Иногда мне кажется, что самое страшное – не преступление. Не воровство, не хулиганство и даже не убийство. Страшнее их то, что преступник зреет на наших глазах, как невыполотый чертополох на грядке. Мы, люди, его слышим, видим, дышим одним воздухом… Знаем, что он может украсть или убить, и мало что делаем, чтобы этого не случилось.

      До закрытия магазина осталось двадцать минут, а народ все толпился. Кто пришел купить колечко, кто примерить янтарную брошь, кто захотел полюбоваться бриллиантами, а кто забрел на огонек, вернее, на сияние витрины, где висел и мерцал огромный кристалл кварца.

      Вера Михайловна опустилась на стул и начала переобуваться, благо за прилавком ног ее никому не видно.

      – Дамочка, будьте любезны!

      Полный лысый мужчина стоял у стекла и рассматривал драгоценности. Вера Михайловна – на одной ноге туфля, на второй босоножка – вежливо улыбнулась:

      – Что вас интересует?

      – Вот этот перстенек на кругленькую сумму. Я ведь их всю жизнь добывал на Севере. А жена не верит. Какие такие алмазы? Добывал-добывал, а она их и не видела…

      Вера Михайловна здесь, в тишине, полюбила разговорчивых покупателей. Особенно интересных, откуда-нибудь приехавших, вот как этот дядечка с Севера.

      – Теперь я пенс…

      – Кто?

      – Пенс, говорю, на пенсии, значит. Деньжат заработал, лежат втуне, процентами обрастают. А жена алмаза век не видела, хотя я их добывал. Отсюда и мыслишка купить ей бриллиантик, чтобы знала, на что наши с ней северные го ды ушли.

      – Покупайте, – согласилась Вера Михайловна.

      Он вертел перстень, смотрел его на свет, прищуривался, приглядывался и шумно вздыхал.

      – Откровенно говоря, я видел сырые алмазы, а в граненых-то не очень разбираюсь…

      – Зачем в них разбираться? Вы оценивайте красоту.

      – Вот я и оцениваю, – не совсем уверенно согласился покупатель.

      Вера Михайловна представила… Не представила, а как-то допустила такую невероятную возможность… Нет, не возможность, а вообразила сон с открытыми глазами – ей дарят двенадцатитысячный бриллиант. Кто