Дух из черной комнаты. Жан-Франсуа Шаба

as

      © 2015 l’école des loisirs, Paris

* * *

      Глава 1

      Когда я впервые услышал духа из черной комнаты, то подпрыгнул на месте, как кенгуру. В полной темноте я стал нащупывать дверную ручку. Но дверь, естественно, была закрыта на ключ. Отец закричал:

      – Эдгар! Ты и здесь идиотничаешь? Сейчас оставлю тебя там еще на четверть часа!

      – Но тут что-то есть! Какая-то штука! Какая-то фигня!

      – Ох, Эдгар, надаю я тебе по заднице!

      Я замер. И даже дышать перестал, чтобы было лучше слышно – вдруг мне все же показалось? Я готов был поклясться: кто-то только что кашлянул – да, кашлянул прямо у меня над ухом. Но как такое могло быть? Комната крошечная, и выход только один – дверь. Я прошептал:

      – Нет, тут ничего нет.

      Стояла тишина, и я добавил:

      – Я все равно ничего не боюсь.

      Ох, не надо было притворяться.

      Мама, папа, моя сестра Жеронима и я уже три недели как переехали в огромную несуразную квартиру. Ну, то есть какой она была в момент постройки, неизвестно, но мы застали ее в виде лабиринта – с загибающимися ходами, коридорами и странными углами в комнатах. По какой-то непонятной причине в этой квартире до нас давно никто не жил: когда мы переехали, она вся была в паутине. В ней было как-то странно, как-то необъяснимо-неуютно, но, поскольку стоила она недорого, а денег у нас немного, мы купили ее, почти не раздумывая. Через три дня после переезда женщина, торговавшая зеленью на углу нашей улицы, воскликнула, обращаясь к моей маме:

      – Ах вот как! Значит, теперь там живете вы?

      Интонация у нее была какая-то непонятная. Мама надменно взглянула на нее. И тут торговка, только что кричавшая, какие у нее красивые, красивые помидоры, зашептала:

      – Они все свалили, в одночасье!

      – «Они»? Кто «они»?

      – Прошлые жильцы! Они уматывали один за другим! Фюить, фюить – и пока! Без предупреждения – и никто их больше не видел! А я, знаете ли, уже двадцать лет как слежу за районом!

      Если есть человек на Земле, которого сложно напугать, так это моя мать. Она пристально посмотрела на торговку:

      – «Фюить», говорите?

      – Да, фюить! Я думаю, эта квартира проклята. Или там живут привидения, вот что!

      – Привидения? Отлично, отлично… Познакомьтесь: это мой сын, его зовут Эдгар. И вы, если я правильно понимаю, хотите его запугать? Вы что, совсем сбрендили, да?

      – Что вы себе позволяете?

      – То и позволяю! Совсем сбрендила! Решила напугать ребенка сказками о привидениях! Занимайтесь-ка лучше своими яблоками!

      Мне пришлось потянуть маму за рукав. Возмущенная торговка размахивала огромной морковкой, словно полицейский – дубинкой.

      Прохожие смотрели на нас, переговариваясь и смеясь. Мама уходила прочь широким решительным шагом. Она крепко держала меня за руку и шла так быстро, что я несся за ней, будто на водных лыжах. А еще говорят, что это у меня плохой характер…

      В этой квартире в конце узкого коридора была крошечная, не больше шкафа, комната почти без ничего – только лампочка, которую, впрочем, включить можно было лишь снаружи. Дверь комнаты извне запиралась на ключ. Ну идеальная тюремная камера. Родители сразу это поняли и устроили тут карцер. Понятия не имею, какой средневековый мерзавец выдумал наказывать детей, запирая их в темноте, но, похоже, в разных семьях эта блестящая идея до сих пор пользуется большой популярностью. Всякий раз, как выяснялось, что я плохо себя веду, – а в большинстве случаев это была судебная ошибка, – меня помещали в черную комнату. В нашей предыдущей квартире темницей служила большая кладовая, но в нее через щели в стенах проникал свет. Здесь же все было совсем иначе. Комната была совершенно темной. Ни теней, ни сумрака: я не видел своих пальцев, даже если махал рукой перед самым лицом.

      На следующий день после ругани с зеленщицей я узнал, каково это – оказаться в черной комнате. Меня обвинили, что я якобы делал самолетики из бумаги, вырванной из сестриной тетради по математике. В тот раз в черной комнате ничего особенного не произошло – просто мне было как-то не по себе. Да, я знал про привидения, но смеяться над теми, кто в них верит, в полной темноте сложнее, чем при свете дня.

      За несколько недель я возвращался в эту комнату четыре раза и уже начал к ней привыкать, когда наступил тот самый день. Кто-то покашлял возле моего уха, и, тщетно потребовав выпустить меня, я зачем-то сказал вслух: «Все равно я никогда ничего не боюсь».

      Сейчас, когда я хорошо знаю, что за дух жил в черной комнате, я понимаю, что своими словами я только раззадорил его: он просто не мог удержаться. Едва я произнес это, по плечу меня что-то слегка стукнуло. Что-то вроде пальца.

      В полной темноте я стал размахивать руками, словно мельница, и… коснулся чего-то – кажется, это был чей-то бок. Это мгновение я никогда не забуду. Я был бы не прочь упасть в обморок от ужаса, но мое сознание, увы, наоборот, заработало на полную катушку.